Рассказ-эстафета 2. Эстафета рассказ

Рассказ-эстафета 2 — Летний лагерь

Примерные варианты организации эстафеты.

1. От ведущего — к каждому микроколлективу (свой рассказ).

Ведущий (вожатый и др.) придумывает начало рассказа (вступление) для каждого микроколлектива отдельно и передает эти вступления ребятам. Каждый микроколлектив в течение условленного срока (сразу же, или за один день, или за несколько дней) сочиняет продолжение и окончание своего рассказа. Затем эти рассказы читаются (инсценируются) на общем сборе.

2. От ведущего — к каждому микроколлективу (общий рассказ).

Ведущий придумывает начало рассказа, одно для всех микроколлективов, которые (по секрету друг от друга) пишут продолжение. Затем читаются и обсуждаются все варианты.

3. От одного микроколлектива — «цепочкой».

Начало рассказа придумывается одной из звездочек (звеном, творческой бригадой и т. п.), далее продолжает вторая звездочка, затем — третья, четвертая, пятая сочиняет конец. Порядок продолжения устанавливается по жребию или определяется произвольно, т. е. каждый микроколлектив передает эстафету кому хочет. Тема (и название) рассказа может быть выбрана на общем сборе путем конкурса на лучшие предложения. Победителям и дается право начать рассказ. Время работы каждого микроколлектива над своей частью устанавливается одинаковое, например два или три дня.

4. От каждого микроколлектива — «цепочкой».

Каждый микроколлектив свое начало рассказа передает остальным. Время написания — одинаковое для всех (два или три дня). Таким образом, одновременно идет работа над несколькими рассказами (повестями).

По завершении работы рассказы (повести) читаются, обсуждаются, а лучшие варианты «обнародуются» (перед младшими, на совместном сборе).

Темы и содержание рассказы-эстафеты могут отражать самые разнообразные стороны жизни. Рассказ-эстафета дает возможность каждому поделиться с товарищами своими знаниями, впечатлениями, интересами, участвовать в коллективном поиске, отборе, воплощении интересных и важных замыслов, в решении жизненных задач.

summercamp.ru

Василь Быков Эстафета Рассказы – 0

Василь Быков

Эстафета Рассказы – 0 OCR & spellcheck by HarryFan http://www.lib.ru

«Собрание сочинений в четырех томах»: Молодая гвардия; Москва; 1985 Василь Быков Эстафета Он упал на заборонованную мякоть огородной земли, не добежав всего каких нибудь десяти шагов до иссеченного осколками белого домика с разрушенной черепичной крышей — вчерашнего «ориентира три».

Перед тем он, разорвав гимнастерку, пробрался сквозь чащу живой изгороди, в которой с самого начала этого погожего апрельского утра гудели, летали пчелы, и, окинув быстрым взглядом редкую цепочку людей, бежавших к окраинным домикам, замахал руками и сквозь выстрелы крикнул:

— Принять влево, на кирку!!!

Потом пригнулся, боднул воздух головой и, выронив пистолет, уткнулся лицом в теплую мякоть земли.

Сержант Лемешенко в это время, размахивая автоматом, устало трусил вдоль колючей, аккуратно постриженной зеленой стены ограды и едва не наскочил на своего распростертого взводного. Сперва он удивился, что тот так некстати споткнулся, потом ему все стало ясно. Лейтенант навсегда застыл, прильнув русоволосой головой к рыхлой земле, поджав под себя левую ногу, вытянув правую, и несколько потревоженных пчел суетились над его неподвижной пропотевшей спиной.

Лемешенко не остановился, только нервно подернул губами и, подхватив команду, закричал:

— Взвод, принять левее! На кирку! Эй, на кирку!!!

Взвода, однако, он не видел, два десятка автоматчиков уже достигли изгороди, садов, строений и пропали в грохоте нараставшего боя. Справа от сержанта, на соседнем подворье, мелькнуло за штакетником посеревшее от усталости лицо пулеметчика Натужного, где то за ним показался и исчез молодой белокурый Тарасов. Остальных бойцов его отделения не было видно, но по тому, как время от времени потрескивали их автоматы, Лемешенко чувствовал, что они где то рядом.

Держа наготове свой ППШ, сержант обежал домик, запыленными сапогами хрустя по битому стеклу и сброшенной с крыши черепице. В нем тлела скорбь об убитом командире, чью очередную заботу, словно эстафету, подхватил он — повернуть взвод фронтом к церкви. Лемешенко не очень понимал, почему именно к церкви, но последний приказ командира приобрел уже силу и вел его в новом направлении.

От домика по узкой дорожке, выложенной бетонной плиткой, он добежал до калитки. За оградой тянулся узкий переулок. Сержант взглянул в одну сторону, в другую. Из дворов выбегали бойцы и тоже оглядывались. Вон его Ахметов — выскочил возле трансформаторной будки, оглянулся и, увидев командира отделения посреди улицы, направился к нему. Где то среди садов, серых коттеджей и домиков с лютым ревом разорвалась мина, рядом на крутой крыше, сбитая осколками, сдвинулась и посыпалась вниз черепица.

— Влево давай! На кирку!!! — крикнул сержант и сам побежал вдоль проволочной ограды, отыскивая проход. Впереди из за кудрявой зелени недалеких деревьев синим шпилем вонзилась в небо кирка — новый ориентир их наступления.

Тем временем в переулке один за одним появились автоматчики — выбежал низенький, неуклюжий, с кривыми, в обмотках, ногами пулеметчик Натужный; за ним — новичок Тарасов, который с самого утра не отставал от опытного, пожилого бойца; с какого то двора лез через изгородь увалень Бабич в подвернутой задом наперед зимней шапке. «Не мог найти другого прохода, тюфяк», — мысленно выругался сержант, увидев, как тот сначала перебросил через забор свой автомат, а потом неуклюже перевалил нескладное, медвежье тело.

— Сюда, сюда давай! — махнул он, злясь, потому, что Бабич, подняв автомат, начал отряхивать запачканные колени. — Быстрей!

Автоматчики наконец поняли команду и, находя проходы, исчезли в калитках домов, за строениями. Лемешенко вбежал в довольно широкий заасфальтированный двор, на котором разместилось какое то низкое строение, видно, гараж. Вслед за сержантом вбежали сюда его подчиненные — Ахметов, Натужный, Тарасов, последним трусил Бабич.

— Лейтенанта убило! — крикнул им сержант, высматривая проход. — Возле белого дома.

В это время откуда то сверху и близко прогрохотала очередь, и пули оставили на асфальте россыпь свежих следов. Лемешенко бросился в укрытие под глухую бетонную стену, что огораживала двор, за ним остальные, только Ахметов споткнулся и схватился за флягу на поясе, из которой в две струи лилась вода.

— Собаки! Куда угодили, гитлерчуки проклятые…

— Из кирки, — сказал Натужный, всматриваясь сквозь ветви деревьев в сторону шпиля. Его невеселое, попорченное оспой лицо стало озабоченным.

За гаражом нашлась калитка с завязанной проволокой щеколдой. Сержант вынул финку и двумя взмахами перерезал проволоку. Они толкнули дверь и оказались под развесистыми вязами старого парка, но тут же попадали. Лемешенко резанул из автомата, за ним ударили очередями Ахметов и Тарасов

— меж черных жилистых стволов бежали врассыпную зеленые поджарые фигуры врагов. Неподалеку за деревьями и сетчатой оградой виднелась площадь, а за ней высилась уже ничем не прикрытая кирка, там бегали и стреляли немцы.

Вскоре, однако, они заметили бойцов, и от первой пулеметной очереди брызнула щебенка с бетонной стены, засыпав потрескавшуюся кору старых вязов. Надо было бежать дальше, к площади и к кирке, преследуя врага, не слезать с него, не давать ему опомниться, но их было мало. Сержант посмотрел в сторону, — больше пока никто не пробрался к этому парку: чертовы подворья и изгороди своими лабиринтами сдерживали людей.

Пулеметы били по стене, по шиферной крыше гаража, бойцы распластались под деревьями на травке и отвечали короткими очередями. Натужный выпустил с полдиска и утих — стрелять было некуда, немцы спрятались возле церкви, и их огонь с каждой минутой усиливался.

Ахметов, лежа рядом, только сопел, зло раздувая тонкие ноздри и поглядывая на сержанта. «Ну а что дальше?» — спрашивал этот взгляд, и Лемешенко знал, что и другие тоже поглядывали на него, ждали команды, но скомандовать что либо было не так то просто.

— А Бабич где?

Их было четверо с сержантом: слева Натужный, справа Ахметов с Тарасовым, а Бабич так и не выбежал со двора. Сержант хотел было приказать кому нибудь посмотреть, что случилось с этим увальнем, но в это время слева замелькали фигуры автоматчиков их взвода — они высыпали откуда то довольно густо и дружно ударили из автоматов по площади. Лемешенко не подумал даже, а скорее почувствовал, что время двигаться дальше, в сторону церкви, и, махнув рукой, чтобы обратить внимание на тех, кто был слева, рванулся вперед. Через несколько шагов он упал под вязом, дал две короткие очереди, кто то глухо шмякнулся рядом, сержант не увидел кто, но почувствовал, что это Натужный. Затем он вскочил и пробежал еще несколько метров. Слева не утихали очереди — это продвигались в глубь парка его автоматчики.

«Быстрее, быстрее», — в такт сердцу стучала в голове мысль. Не дать опомниться, нажать, иначе, если немцы успеют осмотреться и увидят, что автоматчиков мало, тогда будет плохо, тогда они здесь завязнут…

Пробежав еще несколько шагов, он упал на старательно подметенную, пропахшую сыростью землю; вязы уже остались сзади, рядом скромно желтели первые весенние цветы. Парк окончился, дальше, за зеленой проволочной сеткой, раскинулась блестящая от солнца площадь, вымощенная мелкими квадратами, сизой брусчатки. В конце площади, возле церкви, суетились несколько немцев в касках.

«Где же Бабич?» — почему то назойливо сверлила мысль, хотя теперь его охватило еще большее беспокойство: надо было как то атаковать церковь, пробежав через площадь, а это дело казалось ему нелегким.

Автоматчики, не очень слаженно стреляя, выбегали из за деревьев и залегали под оградой. Дальше бежать было невозможно, и сержанта очень беспокоило, как выбраться из этого, опутанного проволокой парка. Наконец его будто осенило, он выхватил из кармана гранату и повернулся, чтобы крикнуть остальным. Но что кричать в этом грохоте! Единственно возможной командой тут был собственный пример, надежный командирский приказ: делай как я. Лемешенко вырвал из запала чеку и бросил гранату под сетку ограды.

Дыра получилась небольшая и неровная. Разорвав на плече гимнастерку, сержант протиснулся сквозь сетку, оглянулся — следом, пригнувшись, бежал Ахметов, вскакивал с пулеметом Натужный, рядом прогремели еще разрывы гранат.

Тогда он, уже не останавливаясь, изо всех сил рванулся вперед, отчаянно стуча резиновыми подошвами по скользкой брусчатке площади.

И вдруг случилось что то непонятное. Площадь покачнулась, одним краем вздыбилась куда то вверх и больно ударила его в бок и лицо. Он почувствовал, как коротко и звонко брякнули о твердые камни его медали, близко, возле самого лица брызнули и застыли в пыли капли чьей то крови. Потом он повернулся на бок, всем телом чувствуя неподатливую жесткость камней, откуда то из синего неба взглянули в его лицо испуганные глаза Ахметова, но сразу же исчезли. Еще какое то время сквозь гул стрельбы он чувствовал рядом сдавленное дыхание, гулкий топот ног, а потом все это поплыло дальше, к церкви, где, не утихая, гремели выстрелы.

«Где Бабич?» — снова вспыхнула забытая мысль, и беспокойство за судьбу взвода заставило его напрячься, пошевелиться. «Что же это такое?» — сверлил его немой вопрос. «Убит, убит», — говорил кто то в нем, и неизвестно было — то ли это о Бабиче, то ли о нем самом. Он понимал, что с ним случилось что то плохое, но боли не чувствовал, только усталость сковала тело да туман застлал глаза, не давая видеть — удалась ли атака, вырвался ли из парка взвод…

После короткого провала в сознании он снова пришел в себя и увидел небо, которое почему то лежало внизу, словно отражалось в огромном озере, а сверху на его спину навалилась площадь с редкими телами прилипших к ней бойцов.

Он повернулся, пытаясь увидеть кого нибудь живого, — площадь и небо качались, а когда остановились, он узнал церковь, недавно атакованную без него. Теперь там уже не было слышно выстрелов, но из ворот почему то выбегали автоматчики и бежали за угол. Закинув голову, сержант всматривался, стараясь увидеть Натужного или Ахметова, но их не было, зато он увидел бежавшего впереди всех новичка Тарасова. Пригнувшись, этот молодой боец ловко перебегал улицу, затем остановился, решительно замахал кому то: «Сюда, сюда!» — и исчез, маленький и тщедушный рядом с высоченным зданием кирки.

За ним побежали бойцы, и площадь опустела. Сержант в последний раз вздохнул и как то сразу и навсегда затих.

К победе пошли другие. 1959 г.

mognovse.ru

Эротические рассказы Эстафета

Это случилось где-то в мае. Однако холодно было так, будто на дворе ноябрь. Саша быстро забежал в здание, спасаясь от холода. Кинув куртку в раздевалку, мальчик как можно скорее побежал в спортзал, едва не опоздав. Никто еще не собирался идти на этапы. До эстафеты оставалось примерно два часа. Девчонки ковырялись в телефонах, мальчишки перекатывали мяч из угла в угол.

Саша осмотрел глазами зал, получил эстафетный номер, и выслушав длительную череду указаний, о том, как правильно передавать палочку, о том, как плохо уходить с этапов. Как только всех пресчитали и убедились, что почти все бегуны на месте, физрук и завуч ушли, а ребят оставили заниматься своими делами. Ребята стали играть в футбол. Саша встал на ворота. Он искал кого-то на скамейке.

Этой кем-то была девочка из другой группы. Саша не мог понять чем она приалекала его, у нее не было груди, она была худая с длинными ногами, конечно ему нравилась красавица Настя, ее обожали почти все мальчишки, но та худая девчонка привлекала его больше. Саша немного подумал о ней, но потом отвлекся, смеялся над шутками Руслана, и отбивал мяч за мячом.

Вдруг дверь приоткрылась и в зал вбежала Оля - та самая худышка, так привлекавшая Сашку. Она была красная от бега, обычно Оля носила мешковатые штаны, но сегодня на ней были черные леггинсы, которые так подчеркивали ее попку. Саша засмотрелся на нее, и задумавшись пропустил мяч. Мальчишки вокруг засмеялись. Саша отпиннул мяч Богдану и растопырил руки.

Но он не мог сосредоточиться на мяче, он думал только об Оле. И наблюдая за ее фигурой, скакавшей в друшом конце зала, мальчик пропустил еще один мяч. Мальчишки смеялись сильнее. Саша кинул мяч в другой конец зала и пошел за матами, чтобы увеличить ворота. Вдруг он услышал то ли смех то ли вскрик, Саша вздрогнул, это пискнула Оля - ее щекотала подруга. Положив маты на пол, Саша почувствовал легкое жжение в шортах. И тут же услышал Олин голос

- Сосиска, вперед

Мальчик понял, что речь идет о нем. Он не мог больше играть в футбол. В его трусах начиналась атомная война. Он побежал в столовую. Схватив стакан, побежал к кулеру. И просто обалдел: рядом с прибором стояла Оля и смеялась с водой во рту. Увидев Сашу она отодвинулась и тяжело проглотила воду. Саша лишь хихикнул ей в ответ. Вдруг он представил как целует ее, все сильнее и жарче.

Очнулся он, когда мальчишки тянули его в раздевалку. Пора было идти на этапы. Идя по дороге, он слышал голос Оли, ее шутки и смех. Мальчик почувствовал желание, знал чего он хочет сейчас. Он снял рюкзак со спины и понес его ближе к бедрам, чтобы никто ничего не заметил. Когда ребята дошли до площади, Сашу немного отпустило он прошелся по этапу, болтая с ребятами, которые пришли поддержать его. Навстречу ему бежала его красавица. Кровь снова ударила в член, голова закружилась, мальчик споткнулся и едва не упал.

Оля, не обратив внимания побежала дальше. Саша провожал глазами ее попку. Учительница схватила мальчика за руку и пошла с ним на этап. Эстафета началась. Сначала бежали девочки, потом мальчики. Грохнул пистолет старта. По этапу, где стоял мальчик пробежали много девчонок. Потом на втором круге он увидел ее. Она бежала, размахивая палочкой. Саша взвыл от возбуждения, понял, что не сможет больше терпеть. Вот передав кому-то палочку. Оля остановилась, тяжело дыша.

- воды, воды - вздыхала она еле-еле. Саша взял ее за руку и начал целовать. У девочки не было сил сопротивляться. Она скрестила руки у него на шее. Он крепко схватил ее за попку. Знал что сделает это сейчас. Вне себя от возбуждения, он дернул Олю в кусты. Та тоже хотела его. Саша снимал шорты и стягивал с девочки леггинсы. Она целовала его. Вдруг он почувствовал снаружи теплую кожу - она обвилась вокруг него и с жаждой прыгнула на его член. Единственное что она смогла произнести

- я люблю тебя, Саш

Он целовал ее и трахал, трахал. Кто-то кричал, звал его, пора было бежать. Но ему было наплевать на все. Цель была достигнута. Девочка стонала у него на коленях. Саша почувствовал облегчение во всей системе. Оля вскрикнула и из члена мальчика ей в киску вврвплась порция спермы. Она была без сил, в горле пересохло. Она одевала леггинсы. Мальчик поднялся и протянул бутылку воды девочке. Она пила не останавливаясь. Саша подтянул шорты. В кусты высунулась учительница:

- вот вы где были. Мы из-за вас все проиграли. Но им было все равно. Саша взял Олю за талию и проводил на остановку. Она поцеловала его на прощание. Саша думал. Он бы каждый раз ходил на эстафеты, если бы они были как эта.

ero-rasskaz.ru

Эстафета ч.1. Ольга Эротический рассказ

ЭСТАФЕТА часть 1. Ольга

Эстафета, спортивные командные соревнования в скоростном преодолении дистанции, разбитой на этапы. Спортсмены, входящие в команду, после завершения своего этапа передают друг другу (в ряде видов спорта — символически) эстафетную палочку. (Значение слова "Эстафета" в Большой Советской Энциклопедии)

Романтические 90-е годы. Годы «миллионеров» и начинающих бизнесменов, годы бандитского «правосудия», всеобщей безработицы, талонов на носки и первых искусов западной жизни.

Виктор позвонил. Посмотрел на бумажку с адресом, позвонил снова. За дверью, в глубине квартиры послышались шаги. - Вам кого? - подозрительно спросил старушечий голос из-за двери. - Ольгу. - А ты хто? - Виктор. - Виктор? Дверь открылась. На Виктора смотрела старушка лет 90. - Ты не Виктор! Сзади, из-за спины старушки послышался молодой женский голос: - Пропустите его, Анна Яковлевна! Это ко мне. Старушка посторонилась, открывая дверь ровно настолько, чтобы Виктор мог протиснуться боком. В коридоре стояла девушка, одетая как кукла. Она равнодушно посмотрела на Виктора и сказала: - Не разувайтесь. Идите за мной. Пошли по длинному коридору, в который выходили двери комнат (или квартир, как их называть?). В самом конце коридора – открытая дверь. Зашли. Очень уютная однокомнатная квартирка. Небольшая, хорошо обставленная техникой кухня, комната с огромной тахтой и телевизором с акустическими системами. Неяркий свет настенного бра с зеленым стеклом. - Здравствуйте. Я Ольга. Вы от Виктора? - Да. Кстати, меня тоже Виктором зовут. - Хм… Интересно. Где Виктор? Почему сам не может прийти, а присылает кого-то?

Ольга включила торшер. Виктор, наконец, разглядел, что она одета в розовую пижаму, похожую на очень короткое детское платьице и трогательные панталончики по колено. Волосы пепельного оттенка были обработаны «вертикальной химией» и свободно лежали завитыми локонами на плечах. Она повернулась лицом – он увидел почти круглое личико с огромными глазами и капризно поджатыми губами. Щеки были еще розовыми от сна. Тонкие, словно нарисованные брови не могли хмуриться, а пушистые ресницы вовсю хлопали. С таким лицом можно было только обижаться, надувая губки. Сердиться не получалось. Сердился только голос, вполне взрослый и даже немного с хрипотцой.

- Виктор не может прийти. Он в тюрьме. В течение пяти минут Викторобъяснил, что Виктор сейчас находится в следственном изоляторе, может оттуда выйти, а может, и нет. Может «загреметь» лет на десять. Нужны деньги, чтобы выйти на волю. Может быть, Оля знает, как найти хотя бы 30 «лимонов», которые Виктор задолжал хорошим людям? Нет? А кто покупал эту обстановку, телевизор, видео, стиральную машину-автомат, кто платил за квартиру? Виктор? Сколько девочке лет и чем она занимается? 21 год, учится в техникуме, работать не пробовала? А жить девочка хочет?

Девочка плакала. Она хотела жить. Она хотела жить так же, как раньше – покупать дорогие шмотки и видеокассеты, кушать фрукты и мясо с рынка. Она уже две недели живет на те деньги, что Виктор оставил в последний раз – несчастные 500 тысяч. Деньги почти кончились, она уже неделю не покупает фруктов. Чем занимался Виктор, она не знает, но очень его любит. Нет, они не расписаны, живут вместе уже год, родители Оли живут в такой же квартире, только без такого телевизора, видео и машины-автомата втроем, с её младшей сестрой. На что живут – непонятно. Оля туда возвращаться не хочет.

Садитесь сюда, в кресло. Да мне удобно, я на тахте посижу. Может быть, Виктор хочет попить чаю? Только к чаю совсем ничего нет. Она, конечно, может быстренько сбегать в ночной магазин, … Во время разговора Оля передвигалась по квартире, наводя порядок, поворачивалась к нему задом, наклонялась к нему. Красивые локоны двигались вокруг её обиженного личика. Было видно, что под панталончиками на ней ничего нет. Больше того, они оказались полупрозрачными, и когда Ольга потянулась за чем-то с верхней полки, Виктору показалось, что он различил треугольную тень внизу живота. Сев на тахту, она закурила тонкую сигаретку, подалась вперед. В вырезе пижамки почти целиком показалась небольшая белая грудь с аккуратным розовым соском. В какой-то момент Виктору стало наплевать на деньги, за которыми он пришел, на людей, которые ему это поручили. Он уже смотрел на Ольгу, не отрываясь, почти не прислушиваясь к тому, что та говорит. Чаю? Да, конечно, только зачем бегать в магазин? Виктор сейчас сходит, пусть Ольга накрывает на стол.

Виктор вышел на улицу, закурил. Денег он здесь явно не найдет. Уехать или…? Он вспомнил обиженное личико, случайно обнажившуюся грудь, милую попу без трусиков под панталончиками - и зашагал в сторону магазина. Вернулся минут через пятнадцать. Ольга была уже одета в простую белую футболку и легкие ситцевые брючки. Кажется, она даже успела подкраситься. В комнате был накрыт сервировочный столик.

Выпить немного шампанского? Ну, если только за знакомство! А теперь чай! С коньяком и её любимыми конфетами! Не стоило так тратиться, конечно… По коньячку? По чуть-чуть! Сейчас тихонечко поставим музыку и потанцуем.

Виктор покачивался в объятиях с Ольгой, чувствуя движение гибкого тела у себя в руках, ощущая прикосновения пушистых ресниц к своему подбородку, нечаянные прикосновения её грудей. Музыка все не кончалась. Одна мелодия переходила в другую. Ольга положила свою голову Виктору на плечо, он обнял её сильнее, чтобы полностью чувствовать. Она уже ощутила твердый бугор у него между ногами и, вместо того, чтобы отстраниться, стала потихоньку прижиматься к нему своим животом, стараясь лобком потереться о ногу партнера. Виктор опустил руки с талии на попу, поглаживая её, пытался понять, в трусиках сейчас Ольга или нет? Ольга закрыла глаза, чуть прикусила губу, расставила свои ноги, прижалась к его бедру и, делая движения вверх и вниз, стала тереться всей промежностью о его ногу. Виктор запустил одну ей под майку, а вторую – под резинку брюк. Ольга была без лифчика. Тонкая ткань трусиков приятно скользила под пальцами.

Виктор повел рукой по трусикам к лобку, стало неудобно. Он развернул Ольгу спиной к себе, запустил одну руку к ней под майку, лаская поочередно груди. Другой рукой стал исследовать ткань трусиков на лобке, постепенно спускаясь ниже. Член Виктора уперся Ольге в ягодицы. Виктор отодвинул тонкую ткань трусиков, провел пальцами по волосам лобка, спустился к губкам. Они были приятно влажными. Оля убрала его руку и потянула с себя брюки. Виктор ей помог, брюки упали на ковер, Ольга вышагнула из них и повернулась к нему лицом, внимательно глядя на него своими глазищами.

Виктор стал бережно целовать в нос, в щеки, присосался к губам. Целовались долго. Виктор успел снять с Ольги трусы и теперь гладил её округлую нежную попу, иногда поднимаясь руками по спине под майкой и захватывая сбоку грудь. Ольга оторвалась от него, стала неумело расстегивать ремень на его джинсах. Виктор быстро стянул рубашку, расстегнул молнию, скинул джинсы, отодвинул их ногой.

Ольга начала медленно снимать с него трусы. Член уже не помещался в трусах и торчал над резинкой. Виктор выскочил из своих трусов, сорвал с Ольги майку, прижался всем телом к гладкой коже. Руками подхватил Ольгу сзади за ягодицы и опустил на диван. Поцеловал соски, живот, прошелся языком по волосикам лобка и погрузил его между губ влагалища. Нашел клитор, стал его посасывать, массировать круговыми движениями языка. Слизнул выступающий на губах сок, снова захватил клитор, чуть прикусил. Ольга закричала, выгнулась, сжала коленями его голову. Её ощутимо потряхивало. Еще сильнее развела ноги и стала приподнимать бедра, пытаясь поймать его язык. Потом схватила руками за голову, втащила на себя, быстро нашла его член и пропихнула внутрь.

Виктор почувствовал тесные, но очень скользкие горячие стенки влагалища. Стенки сокращались, и казалось, что она целовала его своими нижними губами. Сердце колотилось, в голове мутнело, хотелось проткнуть это милое тело, вогнав член целиком. Ольга развела ноги по-лягушачьи, потом закинула их Виктору на плечи и резко подалась вперед. Член вошел в неё почти целиком. Она вскрикнула от боли и отпрянула от Виктора, стукнув его пятками по груди. - Мне больно! Перестань! Иди отсюда! – было сказано таким голосом, что эрекция сразу пропала.

Виктор посидел на диване, отвернувшись от Ольги, пытаясь взять себя в руки, потом нашел наощупь свои трусы, надел, встал, поднял и вывернул джинсы. Ольга спросила, когда он уже застегивал молнию. - Ты куда? - Дела у меня. - Ну перестань. Не сердись. Не уходи, пожалуйста,- уже жалостно просила его розовая кукла. Круглое личико было таким несчастным, губки складывались таким трогательным бантиком, а круглые титечки так наивно посматривали на него своими розовыми сосками, что злость растаяла, не успев перейти в ярость и выплеснуться.

Чем заниматься будем? Как чем? Попросим прощения у твоего у твоего мальчика. Я ведь не думала, что он такой большой. Испугалась. Вот давай его сюда, я его поцелую, можно? Ольга стояла на коленях, погрузив его член в свой кукольный ротик почти на треть. Правой рукой она ласкала член у основания, левой перебирала яички. Губки плотно обхватывали ствол, на щечках появлялись и пропадали ямочки, капли тягучей слюны спускались на подбородок. Она сосала. Почувствовав приближение оргазма, Виктор попытался отстранить её голову руками, но Оля, что-то промычав, воспрепятствовала этому, обхватив его за ягодицы руками и начала сосать еще активнее. Виктор, с трудом сдержавшись, чтобы не протолкнуть член целиком, стал кончать прямо в кукольный ротик, уже сам прижимая к паху голову Оли. Она проглотила всё, чуть не захлебнулась, потом долго высасывала остатки, смотрела на него снизу вверх счастливыми глазами. Потом они лежали, говорили о всякой чепухе. Виктор осторожно водил пальцами по соскам, по губкам влагалища, чувствуя, как напрягается клитор.

Оля встала на тахте на четвереньки, выпятила свой прекрасный зад, попросила: - Только тихонечко, хорошо? Да, да, очень тихонечко, очень осторожненько, сейчас, сейчас. Вот, не больно? А так? Член входил уже наполовину, Виктор держал Олю руками за ягодицы, осторожно регулируя глубину погружения. Глубже, глубже, еще, еще!! Член медленно скрылся среди розовых губок, зайдя почти на всю длину, потом еще раз, еще. Оля стала яростно подмахивать задом, принимая член целиком. Виктор перестал себя сдерживать, навалился всем весом на беззащитную кукольную попку, продавил Олю к тахте и стал яростно вгонять член на всю длину. Ольга стонала в голос, пыталась подмахивать ему, даже заплакала, когда у неё случился оргазм. Виктор уже ничего не видел и не слышал. Все чувства сосредоточились на конце члена, который все нырял и нырял в скользкую и тесную глубину, пока, наконец, не остался там, вдавившись по самые яички. Ольга, почувствовав, что он кончает, дернулась и забилась в очередном оргазме.

Утром она сказала, что сейчас у неё другой Виктор. Кто? Ты… Мне за квартиру нужно платить. Сколько? 25 тысяч. А ты, гад такой, не сдержался сегодня ночью. И резинкой не пользовался. Вдруг ребенок получится? Уснула счастливая, с улыбкой на лице. Виктор осторожно поднялся, нашёл свою одежду, оделся, пошёл к двери. Остановился, вернулся к столику, отсчитал 25 тысяч. Подумал, посмотрел на кукольное личико в короне пепельных завитых волос. Добавил пять тысяч, упаковку «Постинора» и тихо затворил за собою дверь.

Июль 2008г

dreamstories.ru

Эротические рассказы Эстафета

- Сосиска, вперед

- я люблю тебя, Саш

redsexy.ru

«Эстафета» | | Эротические рассказы

Вдруг дверь приоткрылась и в зал вбежала Оля — та самая худышка, так привлекавшая Сашку. Она была красная от бега, обычно Оля носила мешковатые штаны, но сегодня на ней были черные леггинсы, которые так подчеркивали ее попку. Саша засмотрелся на нее, и задумавшись пропустил мяч. Мальчишки вокруг засмеялись. Саша отпиннул мяч Богдану и растопырил руки.

Но он не мог сосредоточиться на мяче, он думал только об Оле. И наблюдая за ее фигурой, скакавшей в друшом конце зала, мальчик пропустил еще один мяч. Мальчишки смеялись сильнее. Саша кинул мяч в другой конец зала и пошел за матами, чтобы увеличить ворота. Вдруг он услышал то ли смех то ли вскрик, Саша вздрогнул, это пискнула Оля — ее щекотала подруга. Положив маты на пол, Саша почувствовал легкое жжение в шортах. И тут же услышал Олин голос

— Сосиска, вперед

— воды, воды — вздыхала она еле-еле. Саша взял ее за руку и начал целовать. У девочки не было сил сопротивляться. Она скрестила руки у него на шее. Он крепко схватил ее за попку. Знал что сделает это сейчас. Вне себя от возбуждения, он дернул Олю в кусты. Та тоже хотела его. Саша снимал шорты и стягивал с девочки леггинсы. Она целовала его. Вдруг он почувствовал снаружи теплую кожу — она обвилась вокруг него и с жаждой прыгнула на его член. Единственное что она смогла произнести

— я люблю тебя, Саш

— вот вы где были. Мы из-за вас все проиграли. Но им было все равно. Саша взял Олю за талию и проводил на остановку. Она поцеловала его на прощание. Саша думал. Он бы каждый раз ходил на эстафеты, если бы они были как эта.

http://voog.ru/estafeta.html2018-04-10T07:22:58+00:00VOOG.RUРассказы студентовЭто случилось где-то в мае. Однако холодно было так, будто на дворе ноябрь. Саша быстро забежал в здание, спасаясь от холода. Кинув куртку в раздевалку, мальчик как можно скорее побежал в спортзал, едва не опоздав. Никто еще не собирался идти на этапы. До эстафеты оставалось примерно два часа. Девчонки...VOOG.RU [email protected]Эротические рассказы | Рассказы для взрослых

Выбери рассказ из своей любимой рубрики:

Выбери рассказ из своей любимой рубрики:Выберите рубрику3ooфилы (113)A в пoпкy лyчшe (653)Ceкc по пpинyждeнию (358)Анекдоты (44)Биceкcyалы (392)Гoмoceкcyaлы (1 282)Гетеросексуалы (233)Групповуха (1 324)Жено-мужчины (247)Измена (870)Инцecт (442)Классическая эротика (994)Клизма (181)Лесбиянки (577)Наблюдатели (515)Остальное (617)Пoдрocтки (538)Потеря девственности (769)Поэтическая эротика (374)Пушистики (41)Рассказы по секрету (146)Рассказы про жену-шлюшку (4)Рассказы про измену (280)Рассказы студентов (470)Романтика (449)Свингеры (326)Секс по принуждению (674)Служебный роман (257)Странности (397)Туалетные страсти (78)Фетишисты (448)Фрагменты из запредельного (140)Частные рассказы (246)Экзекуция (470)Эксклюзивная эротика (29)Эротика (140)Эротические сказки (226)Эротические фантазии (716)Эротический случай (1 286)Эта живительная влага (102)Это славное слово — миньет (370)Юмористические рассказы про это (247)

Топ видео за месяц:

Зацени рассказ: Загрузка... Вы можете стать нашим Автором и Добавить свой рассказ или историю: Волшебное сочетание клавиш Ctrl+D и Enter, добавит этот рассказ в Закладки)

voog.ru

Стихи и Проза | Михаил Шаламов "Эстафета" (Фантастический рассказ)

Уважаемые участники «Сообществ»!

Мы закрываем проект «Группы» с 23 декабря 2015 года.

Спасибо за то, что все эти годы были с нами: любили и критиковали, поддерживали и советовали. Мы продолжим развитие проекта «Сообщества» как площадки для обмена мнениями HR-профессионалов. Вся информация «Групп» будет доступна для чтения в режиме просмотра.

Ваш Superjob

Автор: Alisa keroll

Ковалю было странно, что он все-таки выжил и даже не терял сознания. Он выбрался из кучи обломков и заскрежетал зубами от боли в боку. Морщась, задрал куртку, осторожно потрогал свисающий лоскут кожи. Рана выглядела страшно, но была неопасная. Он это знал. Пошатываясь, подошел к двери. Очень боялся, что переборку заклинило. Тогда без посторонней помощи отсюда не выбраться. А если с Юханом что-нибудь случилось… Очень весело остаться вечным пленником корабельной рубки!

Дверь сработала, открыв выход в коридор, залитый спокойным голубоватым светом. Похоже, что энергосистема корабля выдержала.

Он свернул к жилым каютам и чуть не споткнулся о неподвижный корпус робота сопровождения. Они с Юханом прозвали робота Гастоном. У него был покладистый, но чуть нудноватый характер. Теперь он полулежал у стены, проткнутый штырем, уродливо торчавшим из развороченного приборного щитка Из черной дыры толчками выплескивалась струйка светло-голубой жидкости. Было ясно: Гастону больше не подняться.

Снова волной нахлынуло беспокойство. Как там Юхан?

У двери его каюты Коваль остановился. Много раз безрезультатно нажимал он на клавишу замка, потом ударил кулаком по рифленой поверхности двери и выругался. За переборкой было тихо. Нужно что-то делать. Дверь была гильотинной конструкции. В случае аварии она обеспечивала полную герметизацию отсека, но в запертом положении не закреплялась. Упершись ладонями в ее поверхность, Коваль медленно начал отжимать ее вверх Поднял, подставил колено, потом плечо и, извернувшись, прополз под нею в каюту. Потерявшая опору дверь снова рухнула вниз, бесшумно и мощно.

Комната была пуста. Коваль вздохнул с облегчением. Черт знает что мерещилось ему, когда он стоял перед закрытой дверью. Но если все хорошо, почему же Юхан до сих пор не дал о себе знать? Колупнул в щитке отверткой. Переборка поднялась. Он снова вышел в коридор, пошел разыскивать штурмана.

Юхан лежал в лаборатории, придавленный электронным микроскопом. Похоже, в момент аварии он снова возился с загадкой квазиметеоритного вещества.

Коваль вытащил штурмана из-под никелированной громады микроскопа. Кажется, жив. Дышит, родимый!

Робот-тележка для внутрикорабельных перевозок приплыл по первому зову. Стас погрузил на платформу обмякшее тело и погнал тележку к медицинскому отсеку. Робот легко скользил на воздушной подушке.

Бесшумно распахнулись двери медотсека. Коваль остался снаружи. Через минуту безжалостные кибермедики выгнали оттуда и тележку. Вместе с роботом вырвалось прозрачное, но не менее от этого вонючее облачко дезинфицирующего амикрозола.

Коваль некоторое время смотрел, дыша на прозрачный пластик, как клешнястые манипуляторы укладывали на стол голое, пятнистое от кровоподтеков тело штурмана. Потом иллюминатор затуманился, отрезав от Коваля белоснежный мир реаниматорской.

Он вернулся в рубку и, сев перед пультом, несколько минут тупо смотрел в молочную глубину экрана. Потом машинально нажал клавишу, и в рубку вплеснулся аквамариновый бетианский океан. Он навалился всеми своими бесконечными отмелями, ослепил сверканием чешуи бесчисленных стай летучей морской мелочи, оглушил гортанными воплями поморников. Белокрылые охотники камнем падали в самое сердце рыбьих стай и взлетали ввысь, в добычей В щупальцах, Вот ты какая, Бета!

Имя этой планеты не отличалось оригинальностью. Альфа, Бета, Гамма и так далее — обычно называли астронавты планеты новых звездных систем. У этой звезды их было три: Альфа, Бета и Лавиния, на которой нашла себе пристанище исследовательская группа Ивана Никонова. Именно туда, на Лавинию, и держал курс танкер «Камертон» с грузом «солнечного вина», как называли колонисты жидкость-заправку для фотонных двигателей. На Лавинии сейчас шло интенсивное строительство и группа Никонова считала дни до прилета «Камертона». А он то ли по вине компьютера, то ли просто по зловредному стечению обстоятельств, вместо того чтобы продолжать путь туда, где его ждали колонисты, валялся теперь на отмели теплого бетианского океана, под бешеным здешним солнцем.

«Не надо отчаиваться, мастер, — говорил себе Коваль, — экипаж жив, а это главное. Груз цел. У группы Никонова есть планетолет. Нас спасут. Надо только добраться до маяка. Ты же знаешь, мастер, на Бете есть маяк. И на Альфе есть маяк. И в поясе астероидов есть маяки группы Никонова. А мы, мастер, с тобой не лыком шиты. Мы дойдем, мастер! Землю будем грызть, а дойдем».

* * *

— Я выхожу послезавтра, Ю!

Штурман приподнялся на локте.

— Ты сдурел, да? — сказал он тихо. И снова опустил голову на подушку. — Ты же не дойдешь один… Вот подожди, я встану… я очень скоро встану, Стас… Исправим рацию… Ведь можно же ее, проклятую, исправить!

— Нельзя, Юхан, ее исправить! И ждать нельзя, пока ты поднимешься. С сотрясением мозга не шутят, Ю. Пойду. Люди ждут. А ты, штурман, поправляйся! Киберы не дадут тебя в обиду…

Коваль встал. Он увидел, что светлые глаза Юхана посерели.

— Тебе не дойти одному, Стас!

— Ты же знаешь, Гастона больше нет. Я вошью себе матрицу и дойду.

— Нет, ты не сделаешь этого!

— Сделаю, — криво улыбнулся Коваль и кивнул киберу, чтобы тот сделал Юхану укол снотворного. А пока штурман отбивался от нежно обвивших его пластмассовых лап, добавил:

— Так надо, Ю! До маяка почти полтысячи километров по джунглям. Без матрицы мне не дойти. Ты ведь знаешь, что это за планета.

Про Бету им обоим было известно многое. Расположенная к светилу ближе, чем холодная Лавиния, полная молодой бурлящей жизни, Бета с первых минут привлекла поселенцев своей безмятежной и безжалостной красотой. И с такой же равнодушной безжалостностью она выжила их через три года с насиженных мест на суровую, но безобидную Лавинию. Даже в том, что вопреки правилам этой планете не было присвоено имя и она осталась в документах стандартной безликой Бетой, виделся землянам перст судьбы.

Стасу вспомнились строки из последнего письма геолога Шубникова, опубликованного тогда в «Вестнике Земли»:

«…Я все думаю, Наденька, была ли в двухвековой истории покорения звезд другая такая же планета, столь жадная до жизни и настолько к ней равнодушная, как эта? Пожалуй, была. Только не ищи ее в справочниках. Эту планету придумали еще в середине двадцатого. Читай классику, Наденька! В книге все иное, и все такое же, как на Бете. Только в отличие от той планеты Бета нам еще не по зубам…».

В свое время эти строки вызвали на Земле повальное увлечение старой фантастикой трех прошедших веков, в которой искали ответ на вопросы, вставшие тогда перед группой Никонова. Но решение оказалось самым неутешительным: эвакуация.

Коваль изучал на фотокарте свою будущую трассу, когда зуммер радиофона на запястье доложил о готовности кибер-медиков к операции. Значит, малый аварийный компьютер уже выморожен из ледопласта, и его «чтец-приставка» готов к работе. Стас вошел в медицинский отсек, стоически перенес все дезинфекционные издевательства и, надев на голову уродливый клобук «чтеца», лег на операционный стол.

— Один, два, три… — мысленно вел он отсчет секундам. На счете «десять» в ноздри ударила упругая струя дурманящего карамельной сладостью газа, и вязкая тьма затопила его мозг.

* * *

Туго натянутая кожа между ключицами, где была вживлена трансферматрица, глухо ныла. Хотелось прикоснуться к пластырю Стас усилием вопи удержал свою, уже поднявшуюся руку. Мудрая штука эти биопластики! Еще четверть века назад вживление электродов и матрицы заняло бы больше недели. А теперь хода назад нет. Прощай, Юхан. Когда я уйду, тебя разбудят автоматы. И не вздумай жалеть меня!

Это смешно даже представить: одолеть в одиночку полтысячи километров на слабосильном роботе-тележке, которого используют только для мелких внутрикорабельных перевозок. Но что поделаешь, если танкеру по чину не полагается иметь на борту десантного «сверчка»? Ведь ты же меня не подведешь, а, Тележка?

Робот бесшумно тронулся с места и, тяжеловато вспорхнув, спланировал из открытого люка на сверкающую водную гладь. За краткое мгновение полета Стас снова успел удивиться красоте моря и неба, разделенных лишь тонкой черточкой горизонта. Стас кинул взгляд на карту. До берега шестьдесят километров по мелководью беатинского океана. К полудню одолеем!

Робот шел над водами в приличном для такого тихони, как он, темпе. «Если так пойдет и дальше, успею к берегу и до одиннадцати! — подумал Коваль. — Хотя, впрочем, какая разница, часом раньше или часом позже, если впереди многодневный маршрут! Здесь-то, над водой, можно чувствовать себя в относительной безопасности. Но вот когда начнутся джунгли…»

— Мастер, впереди, опасность! — скрипуче выдавил из себя фразу робот.

Коваль уставился вперед. Что за опасность? Откуда ее ждать? Из воды, с неба? Горизонт с акваторией тихи и безоблачны. На небе ни облачка, на воде ни пятнышка. И все-таки угроза…

Коваль вдруг пожалел, что вот так, безоглядно, снова доверил свою жизнь туповатому киберу, как прежде безопасность корабля компьютеру. Правильно ругало его начальство за то, что он людям доверяет меньше, чем роботам. И действительно, Стас любил киберов за безоговорочное подчинение, за строгую логику машинного интеллекта. Именно поэтому, наверное, ему было трудно с людьми. Хотя и машины всякие бывают. Совсем неожиданно всплыл в его памяти образ робота, с которым познакомил его однажды старый приятель и однокашник Иштван Зала. Иштван был одержим идеей максимальной индивидуализации мыслящих систем. Киберы, которых он программировал, все до одного были личностями. Каждый со своим характером, со своим «я». Робот сопровождения по имени Брудершафт тогда произвел на Стаса сильное впечатление и… не понравился. Стас понял, что это уже не машина в том смысле, в котором принято понимать это слово. И только теперь пожалел он, что рядом с ним нет такого спутника, как Брудершафт, с которым, как говорили предки, «можно в разведку пойти».

Наконец угрозу заметил и Стас. Она таилась между небом и землей. В теплом воздухе дрожали тончайшие нити, вертикальные и почти прозрачные. Если бы солнечный зайчик не сорвался с одной из них, не упал на лицо шкипера, зверь остался бы незамеченным. Медлить было нельзя. Коваль вскинул один из двух взятых в дорогу бластеров и полоснул по занавеси нитей. Энергетический заряд мгновенно расплавил их, спек в бесформенный ком и бросил в море. Вода мощно закипела, и Стас, оглянувшись, долго еще видел, как корчится всплывшее на поверхность длинное рыхлое тело.

Астронавт нагнулся и подобрел с пола Тележки короткий, оплавленный на конце волос. Волос-щупальце был усеян длинными полыми шипами. Коваль попытался его разорвать, но с таким же успехом можно было попробовать на разрыв стальную проволоку.

До полудня бластер пришлось применять еще трижды. Потом кончилось море, и Коваль оказался в самом сердце мангровых зарослей. Тележка с трудом топтала воздушной подушкой упругие стебли растений, а из-под уродливых корней тележку обстрепивали обкатанной морем галькой пухлые, как надувные матрацы, тритоны-канониры. Один, довольно большой камень, серьезно повредил фотоэлемент робота. Потом кончились и мангры. Теперь, над земной твердью, нужно было вести себя вдвое осмотрительнее.

Тележка быстро пересекла узкую полоску пылевого пляжа и, подмяв под себя первые, пучки бетианской травы, поплыла по обширной луговине, кое-где подернутой паутиной хорошо протоптанных звериных тропок. Самих зверей пока видно не было. Но вот появились и они. Как ни странно, это оказалось семейство реликтовых ходоков, фото которых в свое время так поразило Коваля, тогда еще зеленого самоуверенного гардемарина.

Ходоки, не обращая ни малейшего внимания на Тележку, чинно шли по тропинке, топоча аккуратными желтыми лапоточками. У заднего, самого маленького, развязалась и тащилась по земле пушистая онуча. Он так потешно спотыкался, подпрыгивал и оглядывался на преследователей смышлеными глазенками на стебельках, что Стас не смог сдержать смеха. И зря. Ходок разобиделся, надулся, поднатужился и пустил прямо в астронавта струю едкой вонючей жидкости. Коваль успел увернуться, но несколько капель все-таки попали на кожу и обожгли до волдырей.

— Спасибо за урок! — сказал Стас вслед такой безобидной на вид зверюшке, — Впредь будем осторожнее.

Предосторожность оказалась нелишней. На опушке близких уже джунглей маячила пара гигантских богомолов. Жуткие, высотой с трехэтажный дом зверюги представляли серьезную опасность. Стас приказал Тележке остановиться и начал наблюдать за богомолами. Один из них, побольше, стоял раскорякой на солнцепеке и урчал от удовольствия, а другой длиннющими шипастыми лапами пытался достать из кроны дерева огромного щетинистого паука, который огрызался и швырял во врага клейкие комья паутины. Наконец богомолу удалось схватить паука за ногу, и чудовищная парочка приступила к трапезе.

После двухчасового мотания вдоль опушки над кучей золы, бывшей только что хищным деревом, Стас был вынужден признаться себе, что все это время занимался самообманом и что бесполезно искать просеку в этом месиве растительной плоти. Пришла минута расставания с Тележкой.

Он сел, свесив ноги в траву, поддернул за голенища высокие сапоги и, похлопав робота по могучему торсу, спрыгнул. Из-под ног его шарахнулась с писком потревоженная мелюзга.

— Иди домой, Тележка, — грустно сказал Стас, — передай Юхану привет!

Робот молча повернулся и поплыл назад вдоль опушки: А когда он скрылся из виду, Стас слишком поздно сообразил, что Юхану больно будет видеть Тележку пустой. Но изменить уже ничего было нельзя.

И еще одно понял Стас: он остался в одиночестве. Пытаясь насвистывать мотивчик веселой песенки, с бластером в одной руке и с мачете в другой он боком втиснулся в заросли.

* * *

Зорро уже полдня шел по пятам за двуногим. Непривычный запах этого зверя будил в Зорро два чувства: любопытство и желание сожрать. Он был могучим зверем и мог себе позволить — жрать только то, что сожрать хотелось. А двуногий был именно тем, что хотелось сожрать.

Зорро умел долго и методично преследовать добычу, мог часами подкарауливать в зарослях, но сегодня любопытство брало верх, и ему хотелось сначала просто понаблюдать ре повадками двуногого, а сожрать его потом, когда проголодается по-настоящему.

Зорро обрадовался, когда двуногий подпалил муравьиную кучу. Он закидал пламя влажными от сока ветками и, урча, начал выкатывать из угольев крупных жареных муравьев.

Зверю даже расхотелось жрать двуногого? Бродить бы за ним и подъедать жаркое из обугленных муравейников. Жареных муравьев Зорро обожал. А двуногий, видимо, нет. Ведь он не съел ни одного, только поджарил их для Зорро. А ведь неплохо бы… Не надо искать острые камни, не надо стучать ими друг о друга у подножия муравейника, не надо раздувать огонь, искры которого так и норовят кольнуть тебя в глаз. Надо только идти вслед за двуногим и жрать то, что он приготовит.

Но не делать этого у Зорро было три причины: во-первых, двуногий — сильный зверь. Если бы хотел, он давно бы уже поджарил своего преследователя. Во-вторых, Зорро все-таки очень хотелось сожрать двуногого, а он не привык отказывать себе ни в чем. И, в-третьих, двуногий все равно шел к логову Аяллы, а Зорро не намерен был отдавать ей свою добычу. Аялла была уже близко, и тем более следовало торопиться.

* * *

Коваль вогнал мачете в трухлявый ствол поваленного дерева. Сел рядом. Потом, не выпуская из левой руки бластер, достал из сумки тюбик со сгущенной водой. Утолив жажду, он выдавил немного прохладной массы на ладонь и протер изъеденное мошкой лицо. «Покажись я в таком виде в Управлении, не узнали бы», — устало подумал он, чувствуя под пальцами вздувшуюся бугристую кожу.

Сумка была уже на плече, а мачете в руках, когда бесшумная желтая тень, выросшая за спиной, обхватила Коваля поперек груди мощной лапой. Он вскрикнул и ткнул себе за спину мачете. Оно уперлось во что-то твердое и, лязгнув, сломалось. В ту же секунду Стас почувствовал, что когти мягко вошли между ребер. Джунгли рухнули ему на голову.

Очнулся от боли. Нестерпимо саднило между ключицами. Захотелось потрогать. Он поднялся на ноги тяжело и трудно. Потянулся рукой. Но в поле зрения попала знакомая жуткая лапа. Коваль попробовал оттолкнуть ее, и другая такая же желтая когтистая лапа вошла в поле зрения слева. Потом он увидел под ногами собственный растерзанный труп и понял, что неизбежное свершилось.

Опустившись на четвереньки и, волоча за ремень бластер, хозяин бетианских джунглей Зорро пошел в чащобу.

Начался второй этап жестокой эстафеты.

Зорро был упрямым зверем. Ковалю было с ним нелегко. Ему то хотелось залезть на дерево, чтобы вволю поохотиться на лемуров, то обсосать ягодный куст, то выудить из речки волосатую змею. Однажды зверь учуял в буреломе след самки, и Ковалю стоило огромных трудов удержать его на трассе.

Особенно плохо было, когда Стас засыпал или терял сознание. Тогда разум зверя начинал доминировать, и Зорро куролесил в свое удовольствие. И все-таки астронавт неожиданно для себя стал уважать его за силу и упорство, с каким он шел по джунглям.

Коваль удивился тому, с какой легкостью Зорро выучился обращаться с бластером и с каким мастерством сразил однажды на поляне крупного травоядного, так отрегулировав мощность, чтобы не сжечь, а только заживо поджарить тушу. Это было тем более удивительно, что Коваль в эти его действия не вмешивался. Похоже было, что Зорро если не разумное, то, во всяком случае, полуразумное существо.

Бластер мог послужить прекрасным испытанием на разумность, если бы Зорро следующим утром не утопил его при форсировании глубокой медленной реки.

* * *

Из зарослей метнулось пятнистое тело, сотканное, казалось, только из острых клыков и прыжка. Зорро сшиб его лапой, и зверь покатился по траве, шипя и булькая вырывавшейся из разорванной глотки кровью. Зорро ушел не оглядываясь. «Тигра. Не едят», — мысленно сообщил он Стасу. Они уже привыкли и не чуждались общества Друг друга. Ковалю определенно повезло, что именно этот зверь настиг его первым.

Они шли все выше и выше по склону, поросшему частым кустарником. Зорро томился от палящего солнца. Зверю раньше не приходилось выходить из джунглей под прямые лучи светила, и теперь он чувствовал, что густая шерсть не спасает его от перегрева. Именно поэтому с таким нетерпением кинулся он в пронзительно холодный горный ручей. Потом, освеженный его ледяными струями, закусив счастливо подвернувшейся водяной змеей, Зорро разнежился на берегу. Дремота сморила Зорро. А Коваль… Коваль проворонил приближение опасности.

Когда зверь открыл глаза, эта гадость была уже рядом. Мохнатое тело размером со средний арбуз напоминало то ли печной горшок, то ли окарикатуренную мортиру, подползавшую к Зорро на шести вывороченных коротких лапах. Дюжина мелких глазок вокруг зияющего жерла недобро горела синим.

Зорро с удивлением и любопытством уставился на пришельца. Коваль понял, что пути этих бетианских зверей никогда не пересекались. Втянув ноздрями пряный запах мортиры, Зорро заурчал и шагнул к страшилищу. В нем снова проснулось желание сожрать. А Ковалю пришелец был инстинктивно неприятен. В нем чудился какой-то подвох. Но ни на окрики, ни на уговоры Зорро не реагировал.

Мортира вела себя нагло. Она бесстрашно таращилась на Зорро немигающими глазками и ждала чего-то.

Потом Коваль почувствовал сильный толчок в плечо. Брошенный на мортиру взгляд сразу выявил виновника. Из широкого жерла валил вонючий пар.

Зорро разозлился, прыгнул на ловко увернувшегося обидчика, цапнул когтями воздух и покатился кубарем вниз по склону, ревя от обиды, досады и боли.

Час спустя в холодном скальном убежище он зализывал свою рану. Это было небольшое рваное отверстие, как раз между костяными бляшками на плече. Из раны уже не сочилась кровь, но лапа сильно распухла и ворочалась с трудом.

Лизнув в очередной раз, Зорро почувствовал на языке вкус какого-то едкого вещества. Скосив глаза, зверь взглянул на рану. Оттуда медленно выползала коричневая пена. Зорро удивился, слизнул пену и взвыл от дикого жжения во рту. Шли минуты, а пена все валила и валила из раны. Коваль с ужасом увидел, что дырка увеличивается. К вечеру она стала такой величины, что в нее вошел бы человеческий кулак. Зорро больше не рычал и не метался. Он лежал под скалой и тихо стонал. Ни он, ни Коваль не заметили, откуда взялся знакомый зверь-мортира. Он бродил поодаль, выжидая. Но, по мере того как Зорро слабел, хищник начал сужать круги.

Коваль чувствовал себя как в тюрьме внутри этого слабеющего с каждой минутой тела. Переселиться в зверя мортиру значило надолго сойти с маршрута. Короткие кривые ножки его не были приспособлены для долгой ходьбы, а смертельных врагов у него, похоже, не было, и ждать очередного «переселения разума» пришлось бы долго.

Стас заставил Зорро подняться. Зверь, кряхтя, подчинился железной воле человека и двинулся вперед, ковыляя на трех ногах. Четвертая лапа болталась бесполезным придатком. В ней под толстой шкурой не было уже ни мышц, ни костей, только лениво переливалось что-то жидкое. Но и боли уже не было. Только слабость.

Изредка оглядываясь, Стас видел, что мортира — ковыляет следом, метрах в сорока, как и раньше, не приближаясь. К счастью, идти пришлось недалеко. Среди выветренных, обсосанных ветрами столбов-останцев Стас заметил один, необычной формы. Это была невысокая, в человеческий рост, П-образная арка, а точнее, три ничем не соединенных друг с другом камня, причудливо выпиленных ветром. Подножие их окружали густые колючие кусты. О лучшем Коваль и не помышлял. Кусты с трех сторон загородят мортире дорогу.

Зорро, кряхтя, прополз под аркой и заворочался в кустах, устраиваясь поудобнее. Сквозь просветы в зарослях Стас увидел, как занервничала мортира, зашустрила вокруг кустов, отыскивая Лазейку. Потом она остановилась перед аркой, вглядываясь в проход, который промял своим телом Зорро.

Соблазняя хищника, Стас высунул из арки загубленную лапу. Она безжизненно легла поверх смятых веток. Из жерла мортиры закапала мутная слюна. Она сделала первый нерешительный шажок к добыче, другой — поувереннее… и тогда Коваль—Зорро здоровой лапой обрушил на нее верхний базальтовый монолит.

Коваль увидел, как заскребли кремнистую почву, задергались торчащие из-под глыбы кривые ножки. Потом астронавт заметил, что один из столбов, потеряв привычную опору, начинает крениться на Зорро. Стас даже не попробовал отодвинуться. «Пусть так, только бы не мортира… Должны же быть здесь хоть какие-то стервятники!» — успел подумать он, прежде чем тяжелый каменный столб опрокинулся на него.

* * *

Стас очнулся и сразу понял, что сидит на втором, уцелевшем столбе. Внизу, полуприкрытая камнем, лежала бесформенная туша Зорро. На ней копошились две крылатые твари, отпихивая друг друга сизыми кожистыми крыльями и хрипло крича. Стервятники. Коваль разглядел их губастые упырьи рожи и членистые лапы с сильными клешнями, которыми они с легкостью резали толстую шкуру зверя. Астронавта передернуло от мысли, что он сейчас представляет собой точно такое же зрелище. Он расправил крылья и неуклюже взлетел. Уже в первые минуты понял, что новое тело подчиняется ему полностью. От индивидуальности стервятника не осталось и следа. Сделав прощальный круг над последним пристанищем Зорро, Стас взял курс на восход солнца.

Стервятник был неважным летуном. Зато он мог подниматься над горами и долго планировать, экономя силы. «Сам себе я теперь дельтаплан», — невесело шутил в эти минуты Стас. Но вскоре он привык к новому телу и от всей души упивался полетом.

Но уже на следующий день возникла проблема пищи. Конечно, Стас не раз видел на земле падаль, но надо ли говорить, что аппетита она в нем не возбуждала. А есть хотелось нестерпимо. Коваль попробовал охотиться, но для этого неуклюжее тело стервятника не было приспособлено. Каждый раз добыче удавалось скрыться.

И тогда Стас сплоховал. Он заметил в редкой кроне разлапистого дерева среди лиловых цветов несколько невиданных еще им не очень крупных тварей, спланировал на них, схватил… и понял, что оказался в ловушке.

Животные ворочались в липкой слизи на толстых ветках дерева, словно мухи в липучке, наматывая на прозрачные свои крылья толстые нити клейкого сока. Коваль попытался взлететь, но почувствовал мертвую хватку дерева. Огромным усилием воли Стас сумел побороть в себе инстинкты и не сопротивляться.

Если поразмыслить, его положение было не так уж безнадежно. Его соседям, чьи веретенообразные тела и крылья были густо облеплены слизью, приходилось гораздо хуже Слизь окутывала и душила их. У Коваля же в липучку попали только ноги и одно из крыльев.

Решив пожертвовать крылом, он еще плотнее прижал его к коре дерева, с усилием вырвал из плена лапы и поставил их на шершавую кожу перепонок. Потом рванулся, прыгнул вниз головой и повис на крыле в десяти метрах от земли. Потом, сжав зубы от боли, резал клешней перепонку. Потом камнем упал вниз

Он пробовал ползти, волоча за собой обрывок крыла, но болели сломанные ребра, а к липким еще лапам приклеивались кучи всякого мусора. Поэтому он даже обрадовался, когда с высокого, похожего на сосну дерева к нему опустилось пушистое существо с ехидной лисьей мордочкой и осторожно стало приближаться, скаля мелкие острые зубы.

* * *

Снова болело под горлом: Стас чувствовал под кожей холодную опухоль матрицы. То собирая в комок, то с силой распрямляя, Стас бросал свое сильное тренированное тело с дерева на дерево. Тело не знало усталости. Еще ни разу в этой жестокой эстафете он не шел к цели с такой скоростью. Таяли за спиной километры. Коваль замедлял бег только затем, чтобы схватить за крыло какую-нибудь зазевавшуюся птицу, наскоро перекусить и с новыми силами продолжить гонку.

Это был веселый зверь. В его памяти жили образы многочисленных друзей и подруг, с которыми он проводил шумные ночные игрища, увлекательные спортивные охоты, купался в холодных лесных ручьях. Это был умелый зверь, и Ковалю он нравился.

На опушку леса зверь вылетел неожиданно. Ослепленный хлестнувшей по глазам дикой яркостью солнечного света, он прыгнул с разгона на отдельно стоящее сухое дерево… и безжизненно повис, пронзенный длинными шипами лап чудовищного богомола.

* * *

Матрица сидела глубоко под толстым хитиновым панцирем и при движении причиняла тупую сосущую боль. Стас ослабил хватку и выронил из лап тельце зверя. Рыжим безжизненным комком оно упало в траву. Коваль неуклюже шагнул членистыми ногами-ходулями и повернул голову в сторону равнины.

Километрах в пяти от него стояли серые бункера поселка. Через четверть часа гигантский богомол ступил на горячий бетон прокаленной солнцем улицы.

Теплый ветер гнал под ноги струйки легкого песка, тонкого, как пыль, и слегка голубоватого. Шурша, они играли с проросшими сквозь бетон пучками травы, скатывались на обочину и обдували ломкие стволы когда-то заботливо привезенных с Земли, а теперь засохших без хозяйского ухода яблонь. Слепые окна покинутых зданий равнодушно смотрели на Коваля с двух сторон. Хлопал по ветру большой лоскут пластике, зацепившийся за дверную ручку одного из домов. Решетчатый конус антенны на крыше маяка Стас заметил сразу. Подковылял, с ходу подцепив мощной шипастой лапой, сорвал с петель дверь и, со скрипом нагнувшись, просунул голову в дверной проем.

Через минуту богомол выпрямился и заскрежетал зубами: Стас понял, что его грубым панцирным лапищам не справиться с хрупкой аппаратурой маяка. Неужели все было напрасно: шел, мучился, столько раз умирал… Где найти теперь такого зверя, чтобы справился с громадиной богомолом? Если и есть такой, он, наверное, ростом со слона. Но ведь должен же быть какой-то выход! Не может быть, чтобы не было выхода!

Коваль стоял и думал. Потам он пошел, не оглядываясь, назад, к лесу. В чаще, недалеко от опушки, он нашел дерево пын и, выбрав самый большой из его цветов, блестящий, словно парафиновый, полутораметровый тюльпан, вышел на грань леса и степи. Там, подняв цветок- над головой, богомол застыл в охотничьей позе

Добыча не заставила себя ждать. Громко жужжа, прилетело одно из тех существ, которых Коваль видел в плену у дерева-липучки. Оно зависло в воздухе, пристраиваясь к цветку.

«Щелк», — сработала складная, как циркуль, лапа богомола, и любитель нектара, проткнутый дюжиной шипов, забился в агонии.

Стас с горькой безнадежностью смотрел, как в последний раз дернулось и застыло пестрое тельце. Убил. А надо было поймать живьем!

Он еще раз вернулся в поселок и, подойдя к ближнему бункеру, начал обламывать о бетон шипы на правой лапе. Хитин с хрустом крошился. Из трещин панциря выступали крупные багровые капли. На этот раз осечки не было. Через час в его объятиях билось и громко кричало еще одно такое же существо. Пытаясь держать его как можно осторожнее, Коваль приблизил трепыхающуюся добычу к тому месту на груди, где под слоем хитина лежала матрица, а левой лапой обхватил себя за шею. Резко дернулись мускулы, совпав с толчком выстрелившей в новую цель трансферматрицы. По открытым глазам ударили жесткие метелки степной травы. И — тьма.

* * *

Свет. Море света. Стас летит через это море, часто-часто махая крыльями, несет свое тело к заветной цели, к маяку.

Вот он уже внутри бункера. Ровно горят огоньки на пульте, словно мыши, шуршат по углам пылепоглотители. Неловко пристроившись на вращающемся стуле, Стас слабенькой лапкой своей жмет на белую клавишу связи. В космос летит древняя, как мир, дробь морзянки:

ЛАВИНИЯ. НИКОНОВУ. «КАМЕРТОН» ПОТЕРПЕЛ АВАРИЮ НА БЕТЕ. ЖДЕМ ПОМОЩИ. ГРУЗ ЦЕЛ. ИЩИТЕ, ИЩИТЕ НАС!

И короткая цепочка координат…

Некому было видеть, как от поселка прилетело и скрылось в джунглях маленькое существо. Ему предстояла долгая дорога назад.

Источник: Журнал Искатель 1986 №1

Комментарии к теме