Вов рассказы летчиков: Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

• Новые
• Популярные

Я когда вот говорил о боевых вылетах и о полетах на выполнение разведки, я говорил, что полет в тыл противника на пятьдесят – шестьдесят километров в составе пары – это было очень сложно, потому что, если случится встреча с противником, то силы у нас малые. И плюс еще, что при ведении разведки мы подвергались зенитному огню на пунктах немцев.

Ляпнулся в болото – все нормально, ноги целы. Думаю: «Где я есть? На своей территории или на чужой?» Лежу. Слышу какой-то гомон, разговор. Отчетливо услышал слово «парашют». И ведь по-немецки «парашют», и по-русски «парашют». Голова сразу начинает работать. Немцы!?

«Из адов ад». А мы с тобой, брат, из пехоты…

«Война – ад. А пехота – из адов ад. Ведь на расстрел же идешь все время! Первым идешь!» Именно о таких книгах говорят: написано кровью. Такое не прочитаешь ни в одном романе, не увидишь в кино. Это – настоящая «окопная правда» Великой Отечественной. Настолько откровенно, так исповедально, пронзительно и достоверно о войне могут рассказать лишь ветераны…

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом «Неизвестной войной». Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно — только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во…

Мы дрались против «Тигров». «Главное — выбить у них танки»!»

«Ствол длинный, жизнь короткая», «Двойной оклад — тройная смерть», «Прощай, Родина!» — всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные «Тигры»,…

В общем, с пяти тысяч метров я планировал с практически остановленным мотором, винт крутился за счет встречного потока. Как на планере начал спускаться на ближайший аэродром. Гляжу, а его бомбят. Ну, думаю: «Не садиться же мне сюда – здесь сразу убьют». Развернулся на курс, поддерживаю скорость двести восемьдесят, и пять-десять метров снижение, чтобы самолет не свернулся в штопор.

У меня две вынужденные посадки были. Один раз, когда шатун оборвался, а второй раз меня подбили в районе Кировограда и я сбитый на эту сторону Днепра перелетел. Вел бомбардировщиков и оторвался, попал под четверку мессеров. Начал догонять группу, а они меня давай воспитывать… Пуля пробила мне приемник и передатчик, заднюю часть за мотором, а вторая пробила переднее правое колесо, я крутился-крутился, смотрю, а топлива уже нет.

Союзники и противники

frontstory.ru

Современники

veteranstory.ru

Истребителю только надо зайти в хвост, тогда сбить легко. А бомбардировщика сбить очень сложно («Ю-88» или «Хенкель-111»). У летчика есть пулеметы. Он не стреляет, никто перед его носом не проходит. А у него стрелок стоит на башне, потом в хвосте стрелок и внизу стрелок. Когда к ним подходишь, они поливают тебя огнем. А мы должны подойти на 100 метров, чтобы их сбить. Если больше, чем 100 метров, то трасса не доходит до истребителя. Только при 100 метрах и менее трасса совпадает с линией полета самолета.

В звене было по четыре самолета. Атаковали «морского охотника» только парой, потому что если вчетвером осуществлять атаку, то кто-нибудь в этом случае обязательно будет подбит или потерпит аварию. А когда парой нападали, то тут и пространства для маневра было больше. В это время два других самолета прикрывали нападающих от немецких самолетов, если они вдруг появятся. Так часто случалось: выполняешь задание, а на тебя в это время нападают. Но если у тебя хороший ведомый, то он тебя надежно прикроет, пока ты уничтожаешь цель.

Перед вылетом мандража не было у нас. А на разведку идти — было, ведь там думать надо много, как подойти, как уйти. У нас стоял фотоаппарат, поэтому надо и высоту, и скорость выбрать соответствующую. Здесь надо серьёзней готовиться.

Помню, когда на Краков ходили, один прицепился за одной пешкой, а за ним наши истребители. Он уже и сам горит, но не отходит. И пешка уже дымит, но идёт, а он не отходит, и всё идёт за ней, поливает, и сам горит… Потом и пешка вспыхнула и он вспыхнул… Нет-нет, у немцев были сильные и волевые летчики. А есть такие, что только трассу увидел и сразу уходит.

Вдруг один из них увидел пару самолётов, показавшихся из-за лесочка. Они летели прямо на нашу стоянку, на высоте 50-80 метров. Причём, летели с выпущенными шасси, и мой приятель закричал: «Смотрите, УТ-2! Откуда они тут?» А они уже подлетели, полоснули очередью по нашим самолётам, и так же внезапно скрылись. Вот тут меня ранило в голову, правда, легко. Ребята тут же взлетели, но немцев уже было не догнать.

К августу 1944 наши войска окружили Ригу, где сосредоточились большие силы противника. Мы сопровождали самолеты Ил-2. Утром мы с техником сели под самолетом и начали рассказывать друг другу сны. Мне приснилось, что у меня выпали зубы с одной стороны. Техник сразу вскочил. «Тебя собьют. Я доложу, что самолет неисправный и ты не полетишь». Я уговорил его этого не делать. Вечером меня сбили.

В общем, в тот раз на «Харрикейне» угадал, нормально сел. Правда пока
выравнивал, в запарке шасси забыл выпустить, не до того было… Вообще,
«Харрикейны» хорошо горели. А этот не вспыхнул. На земле глянул – шесть
дыр, и как раз там, где бензобак. Все разбито: трубы там шли,
охлаждающие, масло, гидравлика… Осколками снарядов все разорвало, и в
воздухе бухнуло облако пара, или дыма ли. Не знаю, чего он там подумал –
мол, сбил меня, и поэтому добивать не стал. А я видишь сел, на таком-то
самолете.

А потом под зенитный огонь мы попадали очень много; иногда летишь – и смотришь: по ведущему бьют… а – группами летали… потом на землю сел – и говорю: «Ну по тебе и стреляли!» А кто был сзади – добавляет: «А по тебе – ещё больше».

Я хорошо помню, что хотел сосчитать, сколько там машин шло. В это время стал переходить к другому и крылом солнце прикрыл. И вот тут что-то дернуло меня оглянуться. А он со стороны солнца зашел и уж обороты прибрал. Мессер109. И как дал-дал мне. Я только успел ноги дать и правый бок подставить. Думал, что хоть правую сторону — сердце слева. Мгновенно. Рука влево до отказа. Нога влево до отказа. Только все равно он попал.

Мы шли на трех тысячах. Четверку вел Лавриненко. Он тут дал маху, конечно. Надо было перпендикулярно к солнцу лететь, а он почему-то развернулся к нему хвостом. Они (немцы) тут же со стороны солнца и ударили. Меня тряхнуло, брызнули осколки… Где-то вот здесь осколок до сих пор сидит. Самолет сразу загорелся, из мотора пошел дым, – мне пришлось выпрыгивать. Открыл фонарь и вывалился через правый борт. Почувствовав, что ничего не мешает, открыл парашют. Приземлился я на нейтральной полосе между немцами и нашими. Только упал, подбегают два солдата, говорят: «Давай, собирай свои портянки. Хватай парашют!» Не успел солдат это сказать, как по нам начал стрелять немец. Мы побежали в сторону…

Сначала, когда мы начинали воевать, звенья формировались из трёх  самолётов, это было очень неудобно. Вот где проблемы были. Позже состав  звена комплектовался из 2 пар, т.е. 4 самолётов, тогда стало лучше  воевать, было намного удобнее. При сопровождении штурмовиков мы долетали  до линии фронта, и начинали использовать приём «ножницы», т.е. начинали  ходить над ними парами встречными галсами, ведь скорость у нас была  больше, чем у штурмовиков. А так мы держим под контролем и штурмовиков и  друг у друга хвост. Это была правильная тактика. А если надо было  атакуя пикировать, то собирались четвёркой и так звеном пикировали.

В этот день была сплошная слоистая облачность. На какую-то долю секунды я  отвлекся, а потом смотрю – ведущего нет. Я завертел головой – куда он делся? Обернулся назад, и вижу – Полегаев и этот «штурмовик» на  глубоких виражах крутятся. Я скорее развернулся, и туда, к ним. Гляжу –  с правой стороны второй такой «штурмовик» появляется, и я у него на  хвосте оказался. Он увидел, и сразу в облака ушел, и второй за ним. Я к  Полегаеву подстроился, думаю – что же это такое?

Первой новостью стал для меня второй день войны. Рано утром самолет  противника «Ю-88» на небольшой высоте появился над аэродромом и сбросил  первую фугасную бомбу. К счастью, она упала в болото за границей  взлетного поля и не взорвалась. Не раздумывая, расположенное поблизости  подразделение зенитной обороны открыло пулеметный огонь по самолету  противника. Со шлейфом огня и дыма, по докладу наблюдателей «Ю-88» упал в  морскую акваторию вблизи острова Сескар Финского залива.

В 1942-м году меня направили в 415-й истребительный авиационный полк 7-й  отдельной армии, располагавшийся в то время на аэродроме близ Лодейного  Поля. Стал авиационным механиком, обслуживал самолеты ЛаГГ-3. В 1943-м  году изъявил желание переучиться на летчика и в следующем году окончил  полковые ускоренные курсы, в ходе которых овладел техникой пилотирования  новыми истребителями Ла-5.

Затем было несколько воздушных боев, первый я хорошо запомнила, он  произошел в начале лета 1944-го года. Я была ведомой, ведущим являлся  командир эскадрильи. Летели группой в шесть самолетов, навстречу из-за  облаков вынырнули самолеты противника, и когда в меня стали стрелять,  мимо меня летят пули, и я вижу цветную трассу. Увернулась и пошла в  сторону. Причем, что самое смешное, страшно возмутилась, сейчас даже  смешно, мол, в меня стреляют! Так что я ушла в сторону, а тем временем  мой ведущий сбил этот самолет. В итоге получилось, что противник на меня  отвлекся, и нам засчитали этот самолет как сбитый в группе. За этот бой  и другие боевые вылеты я получила Орден Отечественной войны II-й  степени.

Из-за близких боев подвоз продовольствия к нашему училищу был нарушен, и  всю зиму 1942-43 годов мы просидели практически на одной мерзлой  капусте. Правда, на полётах выдавался дополнительный паек – по куску  мяса, хлеба и сахара, и для вечно голодных курсантов это было настоящее  счастье. Отапливали помещения сухой травой и хворостом, которые собирала  в степи специально отряжаемая группа курсантов-лыжников. Зимой на шасси  самолетов вместо колес ставили лыжи, а на аэродроме плотно утаптывали  снег. Помню, что как раз за этим занятием нас застала радостная весть об  окружении немцев под Сталинградом.

Я сразу пошел в левую восходящую спираль, остальные, кто прямо, кто  вправо. За мной пошла восьмерка, я их видел. А нам говорили, что хорошо  выполнять косую петлю. Причем на третьей или четвертой петле МиГ-15  заходит в хвост «сейбру». Я почему-то не воспринял это, предпочитал  восходящую спираль, потому что на вертикале МиГ-15 был посильнее  «сейбра». Мишке кричу: «Держись!» Начал спираль. Атаковали они нас  где-то на высоте 5-6 тысяч метров. И где-то на 9 тысяч одно звено  «сейбров» ушло, перестало преследовать, осталась четверка. Немного  погодя смотрю, еще пара отвалилась, сзади пара осталась. Смотрю кругом. И  эта пара прекратила напор и стала переходить на снижение. Я за ней. Но  на снижение они, вроде бы, быстрее скорость набирают и пикируют более  устойчиво, чем МиГ-15. На МиГ-15 долго пикировать не рекомендовали. А  вот в горизонтальном полете «МиГ» «сейбра» догонял. И они как снижение  кончили, перешли в горизонтальный полет, я их догнал, и сбил одного из  них.

В начале сентября под Сталинград улетела первая эскадрилья Раисы  Беляевой, а 25 сентября Валерия Хомякова сбила немецкий бомбардировщик.  Она потом с командиром дивизии летала в Москву, за орденом. Только  вернулась – ее со мной в дежурство,  должна была Бурдина дежурить, а она  заболела. Ночь была темная. Сначала она взлетела, а за ней я. Я  взлетела специально на Волгу, она все-таки блестит. Набрала 6000,  барражировала. Минут 20 летела, а ее нет… Потом мне приказ – на посадку.  Пошла на посадку, попросила: «Моргните мне на старте». Моргнули мне, и я  зашла, села. А ее все нет. Ищут. А утром нашли… Наверное, она, как  взлетела, пошла по приборам. Ну и разбилась…

А я на малой высоте был и все кто мог по мне стреляли. Перескочил через  линию фронта, выскочил на свою территорию, набрал высоту, смотрю –  падает давление масла, до дома не дойду. Посмотрел слева, там аэродром. Я  на него сел. Меня механики встретили, посмотрели – перебит маслопровод.  Командир: «Иди на КП. Мы сами сделаем, утром вылетишь». Они сделали, я  утром улетел. Прилетел к себе и оказывается, мой Витенька не среагировал  на мой маневр, очухался, меня нет ну и полез дальше в свою гущу. По  сути дела, спрятался под прикрытие бомбардировщиков.

Подошел к нему на 25 метров, из него уже валит черный дым. Я смотрю, где  те два. Напряжение страшное. А он сидит, хотя голову повернул, видимо  уже убит был… Самолет летит со снижением, и воткнулся в лес. Я  развернулся и пошел домой. Сел. Полк уже построен, наземные войска  доложили, что сбит самолет. И меня 18 августа 1944 года наградили. Прямо  сразу командир дивизии вручил мне орден Славы третьей степени, это  солдатский орден, но им еще младших лейтенантов авиации награждали.

Проверяли технику пилотирования, давали тренироваться, провозили на задание, присматривались. В первые дни на Курской очень много погибло, мои ровесники. Каждый хотел сбить, и я рвался. Мне Кобецкий говорил: «Война еще не кончилась. Хватит на тебя, прекрати отрываться». И точно – как только оторвался, так и не вернулся с задания. А когда парой идешь – тут уже друг другу помогаешь, не собьешь, так хоть трассу пустишь перед носом, уйдет. Я же сколько снарядов выпустил, если бы каждый снаряд попал, три немецкиe воздушныe армии сбить можно.

Для страха не было времени. Немцы подходят ближе, ты даешь газ, кроме  того нужно выдержать направление, чтобы самолет прямо летел, чтобы  никуда не свернул. Когда самолет отрывается, нужно выдержать такое  расстояние от земли, чтобы полуубранными колесами не стукнуться. Набрал  скорость – нужно построиться. И так далее – не было времени, чтобы в  панику впадать.

В июле началось наступление на Курской Дуге. Однажды мы прикрывали полк  Пе-2 в налете на Брянск. Наша эскадрилья прикрывала заднюю группу  бомбардировщиков, а я был самый последним в построении эскадрильи.  Почему-то летел ведомым с командиром первой эскадрильи, Толкачевым.  Отбомбились. Я иду сзади, смотрю, сзади идет пара фоккер-вульфов. Я  отошел в сторону-вверх, чтобы атаковать, когда они приблизятся. Толкачев  идет впереди, а у меня радиостанции не было. Они подошли, я  развернулся. Немцы решили, что я их не вижу, а я делаю резкий разворот,  открываю огонь по ведущему. Он пикирует, и уходит под меня. Открываю  огонь по второму, тот тоже уходит. У нас задача была прикрыть  бомбардировщиков, и я не стал преследовать фоккеры.

Потом Яссо-Кишиневская операция, май. Мы вылетели туда на Як-1.  Прилетели я и вторая пара летчик Виноградов. Я парой и он парой. Я  ведущий. Прикрываем наземные войска. Я смотрю – ПЗЛ, это польские  бомбардировщики. Крикнул, приготовиться к бою и попер в атаку. А я  всегда в прицел-то прицелился, но и назад посмотрю. Глянул назад,  смотрю, четверка мессеров у нас в хвосте. Я как крикнул на 180 вверх  ногами, и мы с ними разминулись. Тут уже не до бомбардировщиков, мы с  мессерами как сцепились и, в итоге, всю их группу положили, всех  четверых, а у нас ни одной царапины. Потом об этом бое в «Суворовском  натиске» написали, была у нас такая газета.

И вот, на второй день, когда мы «бостоны» прикрывали, немцы большую  группу наших окружили, в том числе кавалерийский полк, который на моей  родине, в Моздоке, формировался. Они прорываться начали, вышли к линии  фронта, бомбардировщики уже отработали, начали уходить, и тут выскочил  один «мессер», какой-то ас, попал мне в крыло, повредил бензобак,  проводку. Я попробовал – моторы не тянут. Прямо по горизонту лес, я  снижаюсь, а мне еще надо долететь до линии фронта, не хочется у немцев  садиться. Я дотянул до линии фронта, а у меня высота метров 450-500, не  больше, на парашюте выбрасываться нельзя, не раскроется. Смотрю,  небольшая поляна в лесу, сел на эту поляну, надо мной «мессеры» ходят.

Быстро заправились, взлетели. Подходим к колонне на высоте 200 метров, облачность стала нас прижимать, выше подняться мы не могли. Показалась та самая колонна. Я шел слева от Овечкина, в строю клин. Только вошли в разворот над колонной для пикирования, как с земли полетели навстречу нам снаряды «эрликонов». Пока мы заправлялись, немцы подтянули зенитки, вероятно, решив здесь заночевать, и встретили нас таким огнем, что первым залпом, еще не дав мне перейти в пикирование, угодили мне снарядом в бензобак под кабиной. Самолет вспыхнул, как факел, продолжая левый разворот, уходя от колонны. В этот момент мозг работал быстро. Положение было хуже некуда – внизу колонна немцев, высота малая. Первое, что вспомнил – подвиг летчика капитана Гастелло, как он поступил в этом случае. Может, мне тоже последовать его примеру? Если выпрыгнуть над колонной, и парашют успеет раскрыться, то немедленно попадешь к немцам, которые разорвут в клочья за первую штурмовку, которую мы произвели час назад…

Я, конечно, полный газ, набираю потерянную высоту. Я снизу, полный газ,  винт на малом шаге, нагоняю скорость, подзадираю самолет, даю длинную  очередь. И он как будто остановился. Мне так показалось, как будто он  остановился. Потом левый крен и пошел, пошел. Думаю: «Уйдет, сволочь!» И  я понял что он падает только тогда, когда у него спираль все круче и  круче стала и тут у меня сработала сирена, скорость велика. Думаю: «Не  может быть, чтоб он с такой скоростью снижался». Только тогда я понял,  что он падает. Он так с левым креном шел-шел, нос опускал-опускал и так с  левым креном врезался в землю. Самолет никто не покинул, они, видно,  погибли в самолете. Очередь прошлась по экипажу.

Наш полк в основном занимался тем, что прикрывал штурмовики и  бомбардировщики. Илы, «Пешки», Ту-2, даже американские «Бостоны» тоже  приходилось прикрывать. Кого легче? «Пешки» и Ту-2. Они когда с бомбами  идут – все нормально, а потом на большущей скорости раз и ушли, только и  успевай догонять. А «горбатые» как разбредутся, каждый за танком  гоняется, и только успевай за ними следить, потому что за сбитые Илы  очень ругали.

Показать Ещё

Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

• Новые
• Популярные

Уже я начал разворот с хорошим настроением, и вдруг сзади атака двух самолетов, застучали пулеметы. А у меня элероны отбитые были уже, пробоины на плоскостях. Расстреливают меня без всякого прикрытия, и я понял, что мой штурман сразу был убит, потому что он ни одного выстрела из пулемета крупнокалиберного не сделал. Потом оказалось, что он во время еще первой же атаки покинул самолет, выпрыгнул.  

Мы тогда летали восьмеркой на немецкий аэродром, там стояли истребители. Когда я атаковал, мне зенитка попала в центроплан, рядом с кабиной. И такая там образовалась дыра… что я сумел с трудом вывести самолет из пикирования. Дал команду летчикам: «Заканчиваем! Я подбит. Идем домой!» Не знаю как, но держал самолет в воздухе. Вернулся и даже посадил его.

История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе

Впервые полная история войны в одном томе! Великая Отечественная до сих пор остается во многом «Неизвестной войной». Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества не осмыслить фрагментарно — лишь охватив единым взглядом. Эта книга ведущих военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто летопись боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а гр. ..

Мы дрались на истребителях

ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Уникальная возможность увидеть Великую Отечественную из кабины истребителя. Откровенные интервью «сталинских соколов» — и тех, кто принял боевое крещение в первые дни войны (их выжили единицы), и тех, кто пришел на смену павшим. Вся правда о грандиозных воздушных сражениях на советско-германском фронте, бесценные подробности боевой работы и фронтового быта наших асов, сломавших хребет Люфтваффе.
Сколько килограммов терял летчик в каждом боевом…

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых …

Однако, после того как подбил немецкий самолет, я увидел, что стрелка, демонстрирующая уровень масла в моторе, начала быстро падать. Я сразу подумал, что немец, видимо, пробил мне радиатор. Масло начало стремительно вытекать, а мы падать. Чудом мне повезло грамотно спланировать на лес, что находился прямо подо мной. Мы со стрелком вылетели из кабины, потому что не были пристегнуты.

Мы остались живы. Но мы на немецкой территории. Стрелок вытащил меня из кабины. Ему повезло больше, он остался цел и невредим. Нас тут же окружила группа фашистских автоматчиков, причем такие элитные ребятки. Признаюсь вам, в школе я плохо учил немецкий язык. О чем до сих пор сожалею. Как бы он мне тогда пригодился.

Союзники и противники

frontstory. ru

Современники

veteranstory.ru

Мне было приказано группой в 12 Ил-2 под прикрытием истребителей нанести штурмовой удар по обнаруженной танковой колонне. В итоге я там потерял двух человек. Они были подбиты. Да и я сам тоже. Принял решение садиться, потому что тоже мог не вернуться… Рука уже немела. Нажал ногой на педаль. Самолет начал разворачиваться вправо. И вот так я летел полсотни километров. Я сел на летной площадке.

Вижу немцев, летящих в воздухе. Не заметил, как ко мне «Мессершмитт» подошел почти вплотную и начал: «та-та-та-та». Я не успел стрельнуть чуть-чуть. Он меня первым. Посмотрел опять справа и слева. Отсюда – «та-та-та-та» и отсюда – «та-та-та-та» в меня. А стрелок что-то не стреляет: он настолько испугался, что сознание потерял. Смотрю: черная туча. И пошел в это облако. Короче, ушел я от них.

Перед нами сплошная завеса разрывов зенитных снарядов и огненные змеи малокалиберной ЗА. Ну, думаю, все! Всех нас сейчас перебьют. Не возможно через такой огонь пройти. Но после первого ощущения страха возникло другое, какое-то отрешенное состояние: «Убьют, значит, убьют». Доходим до цели, командир полка четверкой пошел в пикирование. Удар. За ним вторая четверка, третья четверка и так четверка за четверкой, эскадрилья за эскадрильей, все на эту цель. Спикировали. Сначала восемь штук реактивных снарядов пустил. Потом пушки и пулеметы, а пушки были подвесные, 37-мм, на выходе бомбы сбросил.

Вместо того, чтобы, как он должен мне ответить «Вас понял», он мне говорит: «Послушай, ты, мудрейший, чего пищишь, как баба, а ещё штурмовик!» Я хотела ему ответить, но думаю – он же не знает, что я женщина, так будет дольше объяснять. Ладно, лечу дальше. Зашла, потом развернулась – и с той, немецкой, стороны пошла на Керчь.

Прежде, чем лететь, Семенюк говорит: «Распогодилось, солнце. Нас же сразу засекут – и истребители нас собьют. Нам спрятаться негде. Дайте сопровождение». Лебедев нам: «Вам задание ясно? Шагом марш выполнять!» Вот так сказал, представляете? Семенюк пожал плечами. Конечно, начальник штаба – все лётчики тогда были им недовольны – послал нас на смерть. Все ж погибли, кроме меня! Я остался…

Приземлился в лес, свернул парашют, спрятал его. Попытался идти куда-то, – карту я примерно запомнил. Где там, несколько там шагов сделал… смотрю – два немца идут, мотают кабель. Подумал еще: «Может они меня не заметили». А там шум-гам, две машины ко мне едут. Я в воронку лег… Может то была «моя» воронка – от самолета осталась… Лег в эту воронку, и сам себя немного землей закидал. Притих, думаю: «Может быть так все и обойдется…»

Кача уже в наших руках была, пытаюсь на посадку зайти – самолет руля не слушается. Прямо летит, а влево и вправо развернуться не может. Думаю: «Буду лететь прямо, сколько сил у меня и у мотора хватит». Лечу в горы. Ил самолет хороший – на нем на живот смело садиться можно, но кругом горы – ни одной площадки. Лечу и, вдруг, вижу небольшой пятачок, размером с комнату. Сел на него, «фонарь» дергаю – он не открывается, заклинило. А немец мне слева все стекло из фонаря выбил, так я с парашютов выскочил в эту пробоину. Вылезаю на плоскость, смотрю – стрелок жив-здоров. Обнялись с ним. Потом гляжу – рядом с самолетом моя 100 кг бомба лежит, когда я о землю ударился – выскочила. Если бы она взорвалась…

Во второй заход один из Мессершмидтов, заходя в хвост нашего самолета, резко сблизился с нами и… вдруг с левым креном исчез в волнах Черного моря. Оказалось, что мой стрелок Фарси Ганифанидов из-за того, что в его крупнокалиберном пулемете УБТ совершенно отсутствовали патроны, швырнул в него пачку листовок, — их нам давали для сбрасывания над территорией противника. Видимо, немецкий летчик, внезапно увидев веер белых бумаг — листовок, испуганно выполнил опасный маневр (крен или разворот) или на секунду выпустил штурвал. Это его и погубило. И что получилось? Руководитель группы этот самолет засчитал сбитым нами, за что мы потом были отмечены правительственными наградами.

Потом, в апреле 1945 года, в самом начале Берлинской операции, мы стали  на Берлин летать. Командир корпуса приказал отобрать восемь самолетов,  для налета на Берлин. Отобрали из 2-й и 3-й эскадрильи. Из 3-й Пономарев  был, он потом Героем Советского Союза,  потом Моисеев, Мастян, Губер,  Шахматов, из нашей 2-й – я, Кривонос, Холгушин. Полетели. Я опять  фотографирую. Прилетели – все отлично, все сняли, но какие пробоины в  самолете были…

Неподалеку стоял старший лейтенант, танкист. Видит такое дело,  раздевается и прыгает в воду, хватает меня и бросает к земле, сам быстро  выскочил, трусы снял, дали ему спирту, чтобы тело протереть. Мне также  дали выпить спирту, после чего раздели с французом, как мать родила, и  стали делать массаж. Я танкисту говорю: «Спасибо тебе, дорогой, что ты  мне помог, потому что долго я бы не смог в воде оставаться, еще  чуть-чуть – и концы бы отдал. Но ты очень похож на моего друга Василия  Бессмертного». Тот смотрит на меня и удивленно спрашивает: «А ты кто?»  Отвечаю: «Клименко Ваня». Он со слезами бросился ко мне головой на  грудь, целует.

В декабре 1944-го года меня перевели старшим летчиком в специальную эскадрилью в составе 957-го штурмового авиационного полка Московского военного округа по перегону штурмовиков Ил-2, затем Ил-10. Перегоняли их прямо с авиационных заводов на передовую. В составе этой эскадрильи я встретил Победу.

Самые интенсивные воздушные бои произошли во время освобождения  Будапешта. Здесь мы применили бомбы в 250 килограмм весом. Немцы и  венгры, окруженные в городе, не сдавались, а когда наша пехота наступала  по улице, они на вторые этажи зданий затаскивали пушки, и лупили из них  по нашим ребятам. Тогда нас собрали в комнате инструктажей, показали на  карте города улицу, на которой нужно было уничтожить П-образный дом, в  котором стояло орудие, мешавшее нашим войскам. Высота бомбометания была  небольшой, наши штурмовики рисковали, ведь в городе трудно пикировать,  но, получив задание, ты его должен выполнить. В итоге со своей задачей,  несмотря на все трудности, мы справились.

В то же время – на задании рот разевать некогда. Бывало, целая колонна  танков прет и нас на них бросают. Нас птабами, противотанковыми бомбами,  маленькие такие, загружают, все четыре люка и мы летим. Прилетаем. Как  только заметили, где танки – туда. Люк открывается, у нас справа прибор  был, на котором можно было выставить один люк открыть или сразу четыре, и  бомбим. А в танки попасть хочется, а скорость… И еще нужно зайти так,  чтобы они в прицел попали, тут быстро сообразить надо.

И вот получилось так, я подхожу к самолету, а он уже сидит,  «привязался». Я говорю: «Леша, учти бывает, что с одной стороны атакуют  самолеты, ты увлечешься, а с другой стороны подойдет и меня снимет». А  он: «Нет, командир, смотрите чтобы зенитка не сбила». И нас в этом  вылете атаковали. Кирин немца-то сбил, но и его убили.
Я с ним связь потерял, и, когда к аэродрому подлетали, я командиру  передал, а потом из строя вышел, подрулил к командному пункту. Все стоят  смотрят — Педько. Я говорю: «Что вы смотрите? Здесь человек умирает».  Его вытащили и в землянку, где медсанчасть была расположена. И вот я  зашел туда, он лежит, прямое попадание в сердце 20-милиметрового  снаряда. Сразу убило.

Дня через два приходит ко мне человек, который меня назвал по имени и  фамилии. Говорит: «Ты меня не узнаешь?» «Нет». «Мы одно училище  закончили. Алеша Загненко». Е… мы только Героя обмывали, он только  получил Героя, после этого вылет, его сбивают. А на Украине места такие  есть, степи, кое-где растут груши, яблоньки. Он, как и я, посадил  самолет на пузо, сам ранен, знает, что ему надо немедленно вылезти,  иначе сейчас его захватят. Отполз от яблоньки, слышит, тарахтят  мотоциклы. Остановились. Один идет помочиться к яблоньке. Он его  прихлопнул из пистолета, другой услышал выстрел, по газам и от этой  яблоньки. Пополз дальше, потом, опять сознание потерял, так он в плен и  попал.

Я приземлилась не на твердую поверхность, а попала в какое-то озеро, и  меня по грудь засосало, так что никак не могла выбраться. Только когда  прибыл башенный кран, меня удалось вытащить на землю – столько на мне  было ила и грязи, что до сих пор страшно вспоминать. Довезли меня до  ближней воинской части, и там местные девочки помогли вымыться и  постирать одежду. Только здесь я узнала, благодаря чему меня нашли и  спасли. Оказалось, что поблизости от озера летел самолет на низкой  высоте, и увидел меня. Иначе так бы и затянуло меня, и пропала бы я.  После этого командир полка предоставил мне три дня отдыха, так что я  немного отлежалась и снова начала прыгать с парашютом.

Наш полк выполнял противоминную и противолодочную оборону конвоев на подходе к Кольскому заливу, когда корабли конвоя находились в 30-40 милях от берега. Мы летали вокруг кораблей и производили поиск подводных лодок и мин. Полет вокруг каравана со скоростью 280 км в час занимал обычно полчаса. В одном из таких полетов в 10-15 милях от берега мой экипаж обнаружил мину, на которую прямым ходом шел корвет охранения. Почему моряки не заметили мину? Дело в том, что караван судов, как правило, подходил к заливу с восходом солнца, лучи которого слепили моряков, и к тому же на море было волнение в 2-3 балла и гребни волн отражали солнечные лучи.

Только я над этим местом развернулся, чтобы посмотреть где у них батарея и проштурмовать ее, и тут удар. Самолет пошел в пикирование. Сразу мысль: «Попали». Только я это подумал, как Что-то впереди фукнуло, отбросило назад, глаза закрылись, рот закрылся и меня обсыпало какими-то осколками. Позже я решил, что взорвался передний бензобак, который расположен за приборной доской. Тогда я не понимал этого. Я пытался вернуть самолет в горизонтальное положение. Открываю глаза, чтобы посмотреть, в слепую-то не полетишь. Глаза открыть не могу — все горит. При пожаре единственное спасение — это выброситься с парашютом. Отбросил фонарь двумя руками, Расстегнул привязные ремни Вскочил на ноги и рванул.

У «ила» радиус виража меньше и на вираже я его подловил. Всадил хорошую очередь ему в брюхо, и он клюнул на нашей территории. Пред самой землей летчик выровнял машину и притер ее в сугробы. А я ушел. Тогда слухи ходили, что наши летают на немецких самолетах. Я подумал, что может я своего сбил. Пойду, думаю, посмотрю. Развернулся. Летчик из кабины вылез, а к нему уже солдаты бегут. На плоскости посмотрел — кресты. Кое-как дотянул до аэродрома. Были повреждены руль поворота и глубины, пробиты пулей водомаслорадиаторы.

Батя говорит: «Взлетайте, я вам костры выложу на аэродроме». Десантники ракетами обозначили свой передний край и направление на цель. Атаковали сходу. Сбросили бомбы и эресы, открыли огонь из пушек и пулеметов. С затемненной вечерними сумерками земли нам навстречу летели разноцветные шарики. Красиво! Не сразу дошло, что стреляют по мне и с запозданием стал маневрировать. На обратном пути стемнело. Аэродром нашли по ракетам, которые пускал в воздух персонал аэтродрома. Вдоль посадочной полосы были разложены костры. К земле подходил осторожно, посадку производил с подсказкой по радио, но сел с «плюхом». Хорошо, что шасси у Ил-2 крепкие и все обошлось благополучно.

Надо сказать, что помимо конструктивных недостатков, в начале войны эффективному применению мешала неотработанная тактика. Мы летали на бреющем. С бреющего полета выйти точно на цель было сложно. Это заставляло ведущих осторожничать, не маневрировать по высоте, направлению и скорости, что приводило к потерям. Кроме того, штурмовка производилась с малых высот — 15-20 метров от земли. Над целью находились очень короткое время, что также снижало эффективность огня. Только в 1943 году штурмовать стали с высоты 900-1100 метров, что было более эффективно. Кроме того стало возможным применять бомбы с взрывателем мгновенного действия, что тоже повышало эффективность применения штурмовика.

Горит бак, сядешь — бак разорвётся, другие баки будут взрываться, всё вспыхнет… Только прыгать. Я стал набирать высоту. Смотрю, у меня, видимо, что-то перебито: заклинило руль. И самолет не идёт горизонтально. Хочу ручку отжать, — но сколько он может набирать высоту? Потом потеряет… Я отвернул от моря, туда, в горы. Но далеко отойти не удалось, потому что не мог управлять… Что характерно, открываю фонарь, а он не открывается, его заклинило. Видимо, попал не один снаряд.

Зимой 1943 года наша «пара» вылетела в район Витебска в свободную охоту. За линией фронта на высоте около 400 метров мы заметили выше себя в облаках два «Мессера». Низкая облачность не давала нам набрать высоту, зато бреющий полет позволял отыскать хорошо замаскированные вражеские танки. Уйдя в пикирование и разоблачив врага, мы нарвались на плотный огонь танков. А тут еще и «Мессеры», один из них открыл по нам неприцельный огонь. Я дал несколько коротких очередей. Немец испугался и отвернул влево, скрывшись в облаках.

И тут началось: крыло светится — в дырах, у меня в руках осколки торчат, кровь… Я «одеревенел» сразу, но вывел самолет из падения… И в это время, как рассказывал потом Федя Селезнев, на меня напал истребитель. У немцев была такая практика… «Хорошая». Увидел, что самолет поврежден — добей его. Легче добивать, чем атаковать исправный. Стрелять по исправному опасней. И тут мне врезала трасса из «Мессершмитта», усеяла осколками голову, руки, ноги. С тех пор во мне десятка два осколков.

И начал я считать. Стал в круг.. . Не было опыта… Это, наверно, десятый вылет. Надо же считать, так надо же было оперативно оценить ну с точностью до десятка примерно. Сто пятьдесят или двести машин… Ну, какая разница? Главное много… А я начал считать. Круг, второй круг, абсолютно потерял и страх, и контроль за обстановкой. Решил, что самое главное посчитать. И штурман тоже считал. И вдруг, удар…

Мы летели домой с боевого задания. Он стал подходить к нам, и я заметил, что идет именно на нас. И, зараза, заходил снизу. Я, Николай Федоровичу, командиру своему, говорю: — Коленька, дай-ка горку! Горку дать, потому, что я боялся за стабилизатор. Он хорошо поднял машину, мне сразу видно немца стало, и я прямо ему в кабину засадил. Даже поправок вводить не пришлось. Он мгновенно свалился. Но я не видел, упал он или не упал.

Двадцать второго июня мы собирались поехать в Гомель, сделать свои первые курсантские фотографии в летной форме, но уже в пять часов утра, нас подняли на ноги крики часового — «Подъем! Тревога! Всем собраться у палатки столовой!». И тут немцы стали бомбить мосты через Сож. На пятый день войны был получен приказ об эвакуации летной школы в Казахстан.

В 12 часов дня слышу, по радио выступает Молотов и объявляет, что началась война. Я сразу же подбежал на аэродром в Мелитополе. В этот же день к нам из Крыма привезли первого пленного летчика немца.

Показать Ещё

«Вау, не на той стороне дроссельная заслонка»: пилот потерпевшего крушение рейса TransAsia по ошибке выключил второй двигатель статьи:

The Associated Press

Дата публикации:

02 июля 2015 г.  •  2 июля 2015 г.  •  3 минуты чтения

Присоединяйтесь к беседе поспешно по ошибке заглушил все еще работающий двигатель из-за неисправности другого двигателя в авиакатастрофе, в результате которой в феврале на Тайване погибли 43 человека, заявили в четверг представители службы безопасности полетов.

Предварительное расследование после крушения 4 февраля рейса GE235 TransAsia уже показало, что пилот выключил остальные двигатели после того, как один из них перешел на холостой ход. Но отчет Тайваньского совета по авиационной безопасности, опубликованный в четверг, — хотя и не возлагающий вину, — добавил дополнительные подробности о крушении и биографию пилота, в том числе о том, что он не прошел тест на летном тренажере еще в мае 2014 года.

Мы приносим свои извинения, но это видео не удалось загрузить.

Попробуйте обновить браузер или
нажмите здесь, чтобы посмотреть другие видео от нашей команды. Назад к видео .

Содержание статьи

Погибли пилот и второй пилот.

NP Опубликовано

Подпишитесь, чтобы получать ежедневные главные новости от National Post, подразделения Postmedia Network Inc.

Адрес электронной почты

Нажимая кнопку подписки, вы соглашаетесь получать вышеупомянутый информационный бюллетень от Postmedia Network Inc. Вы можете отказаться от подписки в любое время, нажав на ссылку отказа от подписки в нижней части наших электронных писем. Постмедиа Сеть Inc. | 365 Bloor Street East, Торонто, Онтарио, M4W 3L4 | 416-383-2300

Содержание статьи

AFP PHOTO/TVBS Тайвань

Через несколько минут после взлета в Тайбэе ленточный разъем датчика в автоматизированной системе управления полетом вышел из строя и перевел один двигатель в режим, который фактически отключил питание самолета. Об этом заявил на пресс-конференции исполнительный директор Тайваньского совета по авиационной безопасности Томас Ван.

Состояние двигателя, полезное в других случаях для снижения крутящего момента, вызвало предупреждение о возгорании в кабине через 37 секунд после взлета, согласно отчету совета. Тем не менее, в нем говорится, что сам двигатель технически все еще был способен обеспечить мощность самолета ATR-72. Самолет также проектировался для полета на одном двигателе.

«Разъем датчика, с точки зрения непрофессионала, вы бы сказали, был в ситуации, когда он не подключался нормально», — сказал Ван.

Реклама 3

История продолжается ниже

Это объявление еще не загружено, но ваша статья продолжается ниже.

Содержание статьи

Sam Yeh/AFP/Getty Images

Через несколько секунд пилот сказал, что нажмет на педаль газа и переключится на другой двигатель самолета, который не обнаружил никаких механических повреждений, говорится в отчете совета. Обычно пилот сбрасывал газ, чтобы выключить загоревшийся двигатель, чтобы избежать дальнейших проблем и полагаться на все еще работающий двигатель для получения мощности.

«Если второй двигатель загорелся, вы должны выключить второй двигатель, это нормальная логика», — сказал Ван.

За восемь секунд до крушения, как говорится в отчете совета, пилот сказал по-китайски: «Вау, не на той стороне дроссельная заслонка».

В мае 2014 года командир корабля провалил тест на летном симуляторе и прошел его в следующем месяце с дальнейшим обучением, говорится в отчете совета.

В интервью с коллегами после авиакатастрофы он был описан как «немного нервный во время линейных операций» и как человек, который «имел тенденцию торопиться с выполнением процедур без координации со (вторым пилотом)». согласно отчету.

Объявление 4

История продолжается ниже

Это объявление еще не загружено, но ваша статья продолжается ниже.

Содержание статьи

Автоматическая система управления мощностью при взлете не была активирована, пока самолет находился на земле в Тайбэе, но сработала через несколько секунд, говорится в отчете агентства. Как видно из отчета, пилот знал об этом сбое, но разрешил взлет. Было неясно, был ли этот сбой связан с работой двигателя на холостом ходу.

Американский производитель систем автоматического управления взлетной мощностью присоединился к тайваньскому расследованию, сказал Ван.

Рейс вылетел из тайбэйского аэропорта Суншань и направился на отдаленные острова Цзиньмэнь, контролируемые Тайванем. На видео, снятом камерами приборной панели, видно, как самолет летит на боку над эстакадой, задел забор, фонарный столб и проехавшее мимо такси незадолго до того, как рухнул в реку Килунг в густонаселенной части Тайбэя.

Реклама 5

История продолжается ниже

Это объявление еще не загружено, но ваша статья продолжается ниже.

Содержание статьи

На борту находились 53 пассажира, три члена экипажа и два бортпроводника. Пятнадцать человек выбрались из самолета живыми.

Рекомендовано редакцией

1. Оба двигателя рейса TransAsia потеряли мощность менее чем через две минуты после взлета, сообщает авиационный представитель

2. Пилотов TransAsia провозгласили героями за то, что они направили самолет в реку, подальше от жилых домов

3. Страшный момент: самолет TransAsia Airways подрезал мост и врезался в реку

прокомментировать выводы Совета по авиационной безопасности, но публицист компании сказал, что чиновники могут сделать заявление позже в четверг. Еще один внутренний рейс TransAsia разбился 23 июля прошлого года, в результате чего на борту погибли 48 человек.

Совет по авиационной безопасности ожидает завершения полного расследования февральской катастрофы к апрелю 2016 года.

Поделитесь этой статьей в своей социальной сети .

В тренде

1. Рекс Мерфи: Джастин Трюдо снова попал в заголовки — и не обязательно хорошие

2. Conrad Black: одержимость Клауса Шваба с помощью толпы глобального управления

   только

3. Jordan Peterson Interviews Premier Danielle Smith на консерватизме и Alberta

4. 888888 годы Идеал.

   это изменение ускоряется: исследование

5. Карсон Джерема: советник Трюдо решил притвориться, что Freedom Convoy представляет угрозу безопасности

1. Amazon выпускает раннюю Черную пятницу Продажи: наши фавориты

   кофейные машины, зубные щетки, технологии и еще

   12 часов назад Черная пятница

2. Beauty Bar: Thic Signature Shampatue and Condeterer

3. Beauty Bar: Thic Signature Shampature and Condeterer

   9000 2 A Shampoo. и выпуск кондиционера от бренда Thic из Торонто.

   14 часов назад Мода и красота

4. Реклама 1

   История продолжается ниже

   Это объявление еще не загружено, но ваша статья продолжается ниже.

5. Лучшие подарки на заказ в Канаде 2022 — уникальные, продуманные и презентабельные

   Прощай, «за что не купить»

   1 день назад Путеводитель по подаркам

6. Лучшие зимние куртки по температуре на 2022 год 2023)

   Анализ того, как компании проверяют термозащиту своих курток

   2 дня назад Стиль и красота

7. Отели Fairmont используют новый смелый подход к культовому послеобеденному чаю

   И как воссоздать его дома

   3 дня назад Путеводитель

Пилот, рейс F-16 Командир, база ВВС США Мисава, Япония — WOW Woman

Пилот F-16, командир звена, авиабаза США Мисава, Япония

Абсолютно любимая часть историй WOW Woman — это раскрытие удивительных фактов о женщинах через их написание. Бриттани или Блиц, и я встретились за чашечкой кофе, и разговор был настолько плавным, что я потерял счет времени (что видно по быстро сгущающимся сумеркам на сопровождающих изображениях). Мы выбежали на улицу, чтобы сделать несколько фотографий, и прервали разговор. В результате Бриттани получила целый дополнительный «бонусный» набор вопросов, о которых мне было слишком любопытно узнать. Каково это управлять мужчинами на базе? Чувствует ли она, что быть женщиной помогает ей в одних ситуациях и вредит в других? Чувствует ли она давление, чтобы работать усерднее? Трудно ли построить близкие отношения наставничества?

Эта исключительно яркая и вдумчивая женщина, полная заразительной энергии, идей и оптимизма, терпеливо отвечала на мои многочисленные вопросы о полетах на истребителях F-16, обучении других пилотов (в основном мужчин) и выборе карьеры в очень мужской сфере. поле.

И, конечно же, я знал, что ее уравновешенное, легкое и уравновешенное поведение отразится в ее письме. Бриттани не разочаровала.

1. Имя

Капитан Бриттани Тримбл (позывной «Блиц»). Приведенные ниже ответы являются моими собственными и не обязательно отражают позицию или мнение ВВС США.

2. Где находится ваш родной город?

Мемфис, Теннесси, США.

3. Какова ваша профессия/карьера/должность/самопрозвище/должность?

Я пилот-инструктор F-16 и командир звена 13-й истребительной эскадрильи на авиабазе Мисава, Япония.

4. Каким был ваш путь к тому, что вы имеете (в жизни и карьере)? Какими достижениями вы больше всего гордитесь, и что стало поворотным моментом, направившим вас на текущий жизненный путь? Если бы вы могли описать мотивацию мечты и то, как вы достигли своих целей, все это сплетает такую ​​крутую историю, я чувствую, что читателям это будет интересно.

Мой папа был задним сиденьем в F-4 с 13FS во Вьетнаме. Оттуда он пошел на обучение пилотов и снова был назначен на F-4. В конце концов он отправился в тур по Саудовской Аравии, где встретил британскую медсестру (мою маму), которая решила покинуть Лондон в поисках приключений. В конце концов мой папа вышел на пенсию и стал летать на FedEx в Мемфисе, штат Теннесси, где я вырос.

Я ходила в школу для девочек в Мемфисе, поэтому там у меня не было большого военного опыта, однако у моего отца было много историй и фотографий на стенах, изображающих поколения авиации. Я думаю, что прогулка по этому коридору каждый день больше всего способствовала тому, чтобы идея полета зародилась у меня в голове. Он никогда не пытался убедить меня следовать его пути, но такие мелочи, как взять меня с собой в телескоп, чтобы понаблюдать за звездами, и научить меня делать бумажные самолетики, со временем складывались. Затем я поступил в Университет Тафтса недалеко от Бостона и поступил в AFROTC. Честно говоря, я не собирался летать, так как у меня не было никакого опыта в этом, но я стремился к вещам, которые держали эту дверь открытой, потому что я не мог избавиться от ощущения, что, возможно, это было для меня.

Я оказался на распутье, когда пришло время подавать заявки на карьеру в ВВС, и это чутье подтолкнуло меня к поиску места пилота. Звучит странно, посвятить 10 лет (минимум) своей жизни тому, чтобы попробовать это всего один или два раза, но это казалось правильным выбором. Затем я отправился на авиабазу Шеппард для начальной подготовки пилотов, где встретил свою невесту и научился управлять двумя учебно-тренировочными самолетами ВВС (Т-6 и Т-38).

Я бы сказал, что другим важным поворотным моментом стала «ночь падения», мероприятие перед выпускным, когда вам назначают самолет, на котором вы будете летать, пока вы стоите перед огромной толпой людей. Разговор о стрессе. Довольно сложно переключаться между разными платформами, поэтому это в основном определило траекторию следующего десятилетия моей жизни.

Мой выбор №1 состоял в том, чтобы летать на F-16, и момент, когда я увидел, что он у меня есть, остается одним из самых ярких моментов в моей жизни. Теперь я лечу на 13FS в Мисаве, и мне кажется, что я уже близко иду по стопам моего отца.

 5. Что вы изучали в школе? Но также то, что вы продолжаете изучать в настоящее время.

Я изучал биопсихологию в Тафтсе, и мне это нравилось. Я всегда шучу, что это совершенно не имеет отношения к полетам, но я все больше и больше понимаю, что человеческая психология является важным компонентом динамики лидерства и управления в эскадрильях. У меня есть длинный список вещей, которым я хотел бы научиться (переучить французский, выучить новый язык, играть на музыкальном инструменте, изучать международные отношения), но последние несколько лет были настолько заняты, что у меня не было достаточно времени для них. Я стремлюсь сделать 2019год я начинаю снова!

В 20 лет я оказался на распутье между двумя карьерными путями, ни в одной из которых у меня не было опыта (медицинская подготовка и ROTC ВВС)

 6. Чем ваша жизнь отличается от того, что вы себе представляли в 20 лет?

В 20 лет я оказался на распутье между двумя карьерными путями, ни в одной из которых у меня не было опыта (медицинская подготовка и ROTC ВВС). Моей несбыточной мечтой в 20 лет было летать на F-16, но до этого было так много шагов, что это казалось маловероятным. У меня были проблемы с ощущением, что я предпринимаю активные шаги к своей цели, но, оглядываясь назад, маленькие решения постепенно выстраивались, чтобы привести меня туда, где я есть.

 7. Что было для вас самым большим разочарованием и как вы планируете его преодолеть?

Вероятно, когда я пропустил урок в UPT, потому что сломал запястье. У меня была сплоченная группа близких друзей, и мы все вместе проходили обучение. Внезапно вся эта группа должна была продолжать обучение без меня, а меня направили в новый отряд с совершенно незнакомыми мне людьми и командирами. Я не проделал большой работы по преодолению этого; Я провел много времени в своей старой летной комнате, болтаясь со своим первоначальным классом, вместо того, чтобы адаптироваться и подружиться с моими новыми одноклассниками. Просто потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть, но это действительно научило меня принимать вещи, которые находятся вне моего контроля, и извлекать максимум пользы из новой ситуации.                           

8. Совет другим женщинам?

Не меняйте себя, чтобы соответствовать шаблону того, кем, по вашему мнению, должны быть люди в вашей карьере. Если бы все так поступали, мы бы везде получали шаблонный тип персонажа. Покажите людям, что вы можете быть уникальным, как и любой другой человек, и постепенно обобщения начнут исчезать.

9. Зная то, что мы знаем сейчас в нынешнем политическом климате, могут ли женщины быть «всем, чем мы можем быть» в сегодняшнем мире? Каков, по вашему мнению, путь вперед для «феминистских ценностей»?

Я думаю, что многие женщины сталкиваются с борьбой, когда мы пытаемся быть всем одновременно (трудолюбивым, профессиональным, материнским, сексуальным, спортивным, деликатным, список можно продолжить), но вам не обязательно быть всем. те. И если вы попробуете, зачастую единственное, что люди видят, это кто-то измученный! В конце концов, этот стресс приводит к переломному моменту, поэтому, чем раньше вы определите, что вы хотите представить миру и как вы хотите, чтобы вас воспринимали, тем легче будет убрать лишние ярлыки из перекрестной проверки. Я думаю, что в последнее время произошел огромный сдвиг в том, что женщины воодушевляют других женщин и поддерживают их решения. Я в восторге от того, что культура переходит к принятию и пониманию, и я думаю, что это позволяет нам собираться вокруг друг друга, когда у нас могут быть разные взгляды или даже убеждения относительно того, что означает феминизм. Мы все можем начать заботиться друг о друге, и это шаг в правильном направлении. Есть цитата Рупи Каур, которая мне нравится:

«Я стою
на жертвах
миллиона женщин до меня
думаю
что я могу сделать
чтобы сделать эту гору выше
чтобы женщины после меня
могли видеть дальше
— наследие»

 10. Где в в мире вы чувствуете себя «самым высоким» (т.е. где ваше счастливое место)?

Я чувствую себя выше всего, когда стою перед комнатой, полной людей, и рассказываю план игры, в котором я уверен, для миссии, которую мы собираемся выполнить.

Ощущение, что вы знаете, о чем говорите (и что все остальные тоже знают, что вы это знаете), очень укрепляет уверенность. Чтобы добраться до этой точки, требуется время, и я, конечно, не всегда там, но время от времени все щелкает, и все обращаются к вам за ответами.

11. Какими внеклассными занятиями/хобби вы больше всего гордитесь? Почему?

Мне очень нравится монтаж фильмов – у меня не так много времени, чтобы совершенствовать технику/навыки, но за последние несколько лет я сделал видеосборники своих путешествий по Тихому океану, и это всегда приносит мне радость. Я также люблю писать и работаю над обновлением веб-сайта, чтобы рассказывать истории.

12. Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Будущие цели/вызовы?

Я вижу много вещей, которые я хотел бы изменить в мире, но все еще чувствую то же чувство, что и в колледже: «Ну, это так далеко, что это невозможно». Я хотел бы продолжать служить в армии и работать над тем, чтобы изменить некоторые вещи, которые отставали в моей карьере. Это увлекательное время для летчиков-истребителей, и существует множество инициатив по адаптации обучения к современному миру.

13. Какие страхи вы еще надеетесь преодолеть?

Незащищенность и синдром самозванца. Я могу работать в стремительной военной истребительной эскадрилье, летающей на быстрых реактивных самолетах, и все равно пугаюсь, когда иду в спортзал с парнями, работающими там! То же самое для знакомства с крутыми женщинами; Я всегда просто в восторге и чувствую, что не могу их зажечь, но я должен напоминать себе, что все эти люди тоже просто люди. Они могут быть так же напуганы мной, так что я могу завязать разговор.

14. Что бы вы сделали по-другому, если бы у вас был другой шанс в жизни?

Ничего особенного, кроме того, что я хотел бы сформировать больше привычек, которые сохраняли бы время для вещей, на которые я сейчас хотел бы иметь время. Например, я люблю писать, но это не привычка, на которую я выделяю время в течение дня. Из-за этого я нахожу себя просто… нет. И я думаю, что было (и, возможно, есть) время, когда я мог это исправить.

человек. Все виды. Я люблю, когда люди бросают вызов навязанным им ожиданиям. Я также нахожу женщин, которые могут быть представительными, профессиональными и женственными, невероятно вдохновляющими.

15. Что вас вдохновляет?

Люди. Все виды. Я люблю, когда люди бросают вызов навязанным им ожиданиям. Я также нахожу женщин, которые могут быть представительными, профессиональными и женственными, невероятно вдохновляющими.

16. На что вы надеетесь?

Мое следующее задание! Я возвращаюсь в Штаты впервые с 2015 года и очень рад навестить друзей и семью, которых давно не видел. Я также буду обучать некоторых молодых пилотов, поэтому я надеюсь, что смогу оказать серьезное влияние на их карьеру.

17. Что нужно для хорошей жизни?

Сон, кофе, сложные разговоры с людьми, которые с вами согласны, а затем с людьми, которые с вами не согласны. Не быть застойным.

18. Какой совет вы бы дали себе 14-летнему?

Все становится сложнее, так что разберитесь в мелочах того, кто вы есть сейчас, и опирайтесь на них. Доверяй своим инстинктам.

19. Что ты сейчас читаешь? (какие книги вы чаще всего дарите и какие книги любите читать?)

Сейчас я слушаю Forged in Crisis, книгу о различных известных лидерах и проблемах, с которыми они столкнулись. Я всегда рекомендую книгу «Император всех болезней» , биографию рака, потому что я считаю, что она невероятно хорошо написана и дает представление о человеческих, клинических и биологических аспектах болезни. Это также дает представление о том, как история лечения была методом проб и ошибок на протяжении поколений. Наконец, я люблю Конрада Сердце тьмы или любую книгу Воннегута.

20. Кто в вашем мире является WOW-женщиной, которая вдохновляет вас и почему? Можете ли вы назвать трех или более знакомых вам женщин, которые идеально подходят под описание WOW WOMAN?

• Моя мама (Рэйчел Тримбл). Она работала медсестрой в Лондоне незадолго до того, как ей исполнилось 30 лет, и изо дня в день устала от одних и тех же сцен. Поэтому она встала и переехала в Саудовскую Аравию в командировку, из которой выбыли ее друзья. Я постоянно впечатлен ее стремлением к приключениям и изяществом. Она научила меня всему, от французских и английских манер до того, как эффективно и логично справляться с кризисом.

• Она находится за пределами моего мира, поскольку я не знаю ее лично, но меня невероятно вдохновила недавняя кампания Александрии Окасио-Кортес. Она заставила меня осознать так, как раньше, что настала очередь нашего поколения начать вносить изменения и говорить о проблемах, которые важны для нас. Это так, так просто игнорировать сложные темы и включать больше Netflix или держать шоры на глазах, когда сталкиваешься с противоположными сторонами дебатов, но я думаю, что через 60 лет, когда люди перестанут слушать наше поколение, мы все пожалеем, что не работали над созданием больше решений.

• Еще один человек, на которого я равняюсь (хотя и не из моего мира), — это Риз Уизерспун. Ее инициатива Hello Sunshine рассказала истории о сложных, очаровательных и предприимчивых женщинах, которые в противном случае были бы проигнорированы. Она доказала, что эти истории не только убедительны, но и прибыльны в отрасли, которая часто требует финансовых показателей успеха. Она тоже просто острая. Она произнесла пламенную речь на церемонии вручения премии Glamour в 2015 году о том, что не нужно бояться признавать, что ты хорош в чем-то (на это стоит посмотреть).

21. Где другие могут найти вас/вашу работу (ссылки на веб-сайты, блоги и т. д.)?

Instagram: @btrimb

Веб-сайт: highflightblog.com (Работа в процессе, все еще учусь, но планируют запустить осенью 2019 года!) черты, которые следует воспринимать всерьез?

На самом деле нет, и я думаю, что мой папа дал мне отличный совет, когда сказал, что в конечном итоге это станет моей сильной стороной. Я могу преодолевать многие социальные границы, в которых парням иногда приходится действовать, и спрашивать кого-то, как идут дела, или задавать личные вопросы, о которых они не могут говорить другим парням. Культура пилота-истребителя ценит ваши навыки пилота больше, чем другие определяющие черты, так что это помогло мне не выбирать между ними. Пока я могу держать свой собственный полет, остальное не имеет значения.

Считаете ли вы, что у вас презумпция достоверности такая же, как у ваших коллег-мужчин (при условии, что они это делают)?

Нет, честно. Я думаю, что одна из проблем быть женщиной в сфере карьеры, где доминируют мужчины, заключается в том, что люди часто приписывают личность одного человека целому. Так что, если у меня есть X черта характера, люди склонны считать, что у всех женщин-пилотов есть X черта, хотя мы все тоже люди.

Чувствуете ли вы необходимость работать усерднее, чтобы казаться таким же компетентным, как ваши коллеги-мужчины?

Что-то вроде того, что когда я ошибаюсь, это воспринимается гораздо более определяющим, чем для других, хотя это может быть полностью добровольно. Поэтому, если у меня плохой вылет, я чувствую, что должен компенсировать это, потому что потерял больше доверия. Однако, когда дела идут хорошо, как я уже упоминал ранее, все справедливо оценивают ваши летные навыки и роль в эскадрилье.

Сталкиваетесь ли вы с трудностями в построении отношений наставничества с мужчинами в качестве наставника или подопечного из-за боязни быть неправильно понятым (например, свидание, а не чашка кофе для налаживания контактов/понимания и т. д.)

Не как летчик-истребитель, хотя я понимаю, как сложно это должно быть в другой среде. Мы часто работаем, общаемся, занимаемся спортом и т. д. все вместе, поэтому дух товарищества сводит на нет любое чувство странности. При этом общение в нашей сфере карьеры происходит в таких условиях, поэтому нет необходимости (или времени) запрашивать кофе один на один.

Вам трудно найти баланс между желанием, чтобы с вами иногда обращались как с женщиной (что бы это для вас ни значило), и желанием, чтобы с вами обращались как с боссом?

Больше в отношениях, чем на работе! Мой жених также является летчиком-истребителем, поэтому баланс между отношением ко мне как к пилоту и такими вещами, как покупка цветов или придержание дверей открытыми, является забавным. Это вызывает некоторые действительно хорошие дискуссии о ролях и о том, как сбалансировать эту динамику.

Как вы думаете, помогает ли вам быть женщиной в определенных ситуациях? Вам больно в других? (и аналогичный вопрос: каковы преимущества работы женщиной в индустрии, где доминируют мужчины?)

Да, думаю, и то, и другое. Женщине намного легче выделиться в сфере карьеры, где доминируют мужчины, потому что, когда у тебя все хорошо, люди обращают на тебя больше внимания, чем на других. Однако это палка о двух концах: когда вы делаете оплошность, то, что в противном случае было бы просто «ну, люди делают ошибки» для парня, становится отражением вашего пола в целом (например, «вау, видимо, женщины не могут так хорошо делать »). Я думаю, что многое из этого исчезло, поскольку в мире появилось больше женщин, но мы еще не вышли из леса.

Какие стереотипы о военнослужащих в целом верны? Какие несправедливые?

Я все больше и больше узнаю, что все люди просто люди. Некоторые забавные, некоторые неуклюжие, некоторые любят поговорить, некоторые ненавидят это. Некоторые придурки, некоторые помогут вам, несмотря ни на что.

Я думаю, что они также часто обобщаются, как и женщины . Я все больше и больше узнаю, что все люди просто люди. Некоторые забавные, некоторые неуклюжие, некоторые любят поговорить, некоторые ненавидят это. Некоторые придурки, некоторые помогут вам, несмотря ни на что. Я думаю, что у вооруженных сил есть гораздо более широкая выборка населения, чем фильмы и стереотипы заставляют других думать.

Чувствуете ли вы, что коллеги вас ценят?

Да, нет ничего лучше товарищества в дружном отряде. Каждый приносит с собой небольшой кусочек головоломки, и каждый раз, когда кому-то приходится переезжать на новую базу, происходят заметные сдвиги. Хотя каждый из нас летает на собственном однокорабельном реактивном самолете, миссии никогда не выполняются одним человеком, несущим команду.

Каковы ваши карьерные цели? (другими словами, где вы видите себя через 5-10 лет?)

Я надеюсь по-прежнему летать на истребителе, может быть, в роли лидера, с семьей, некоторыми устоявшимися увлечениями и хорошим балансом между всем этим. Я чувствую, что у меня все еще есть энергия для других начинаний (сейчас легко сказать), но я еще не придумал их. Я не вижу себя скучным!

Я работал над тем, чтобы сказать то, что я имею в виду, один раз, и если это не было сделано или не было услышано, я дополню его еще раз. Я понял, что у меня нет времени на микроуправление задачами других людей, поэтому доверие людям в выполнении задач помогает свести на нет часть этого.

С какими проблемами вы сталкиваетесь как женщина, управляющая мужчинами, и что помогло вам преодолеть эти трудности?

Я думаю, что существует склонность чувствовать, будто вы «ворчите», а это такое уродливое слово.