Суриков и детство: Детство — Суриков. Полный текст стихотворения — Детство

Содержание

Рябина — Суриков. Полный текст стихотворения — Рябина

Литература

Каталог стихотворений

Иван Суриков — стихи

Иван Суриков

Рябина

«Что шумишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Низко наклоняясь
Головою к тыну?» —

«С ветром речь веду я
О своей невзгоде,
Что одна расту я
В этом огороде.

Грустно, сиротинка,
Я стою, качаюсь,
Что к земле былинка,
К тыну нагибаюсь.

Там, за тыном, в поле,
Над рекой глубокой,
На просторе, в воле,
Дуб растёт высокий.

Как бы я желала
К дубу перебраться;
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.

Близко бы ветвями
Я к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.

Нет, нельзя рябинке
К дубу перебраться!
Знать, мне, сиротинке,
Век одной качаться».

О любви

Для детей

Золотой век

Стихи Ивана Сурикова – О любви

Стихи Ивана Сурикова – Для детей

Стихи Ивана Сурикова – Золотой век

Другие стихи этого автора

Детство

Вот моя деревня:

Вот мой дом родной;

О родине

Зима

Белый снег, пушистый

В воздухе кружится

Для детей

Ярко солнце светит

Ярко солнце светит,

В воздухе тепло,

Для детей

Я ли в поле да не травушка была

Я ли в поле да не травушка была,

Я ли в поле не зеленая росла;

Золотой век

В степи

Кони мчат-несут.

Степь всё вдаль бежит;

Золотой век

Весна

Над землёю воздух дышит

День от дня теплее;

Для детей

Как читать

Публикация

Как читать «Преступление и наказание» Достоевского

Рассказываем о масштабном психологическом исследовании русского классика

Публикация

Как читать «Белую гвардию» Булгакова

Литературная традиция, христианские образы и размышления о конце света

Публикация

Как читать «Очарованного странника» Лескова

Почему Иван Флягин оказывается праведником, несмотря на далеко не безгрешную жизнь

Публикация

Как читать поэзию: основы стихосложения для начинающих

Что такое ритм, как отличить ямб от хорея и могут ли стихи быть без рифмы

Публикация

Как читать «Лето Господне» Шмелева

Почему в произведении о детстве важную роль играют религиозные образы

Публикация

Как читать «Двенадцать» Блока

На какие детали нужно обратить внимание, чтобы не упустить скрытые смыслы в поэме

Публикация

Как читать «Темные аллеи» Бунина

На что обратить внимание, чтобы понять знаменитый рассказ Ивана Бунина

Публикация

Как читать «Гранатовый браслет» Куприна

Что должен знать современный читатель, чтобы по-настоящему понять трагедию влюбленного чиновника

Публикация

Как читать «Доктора Живаго» Пастернака

Рассказываем о ключевых темах, образах и конфликтах романа Пастернака

Публикация

Как читать Набокова

Родина, шахматы, бабочки и цвет в его романах

«Культура. РФ» — гуманитарный просветительский проект, посвященный культуре России. Мы рассказываем об интересных и значимых событиях и людях в истории литературы, архитектуры, музыки, кино, театра, а также о народных традициях и памятниках нашей природы в формате просветительских статей, заметок, интервью, тестов, новостей и в любых современных интернет-форматах.

О проекте
Открытые данные

Контакты

E-mail: [email protected]
Нашли опечатку? Ctrl+Enter

Материалы

При цитировании и копировании материалов с портала активная гиперссылка обязательна

Иван Суриков «Детство»

Рейтинг

Средняя оценка:: 8.73
Оценок:: 67
Моя оценка:: —

подробнее

Иван Суриков

Другие названия: «Вот моя деревня…»

Стихотворение, (год написания: 1866)

В произведение входит:

Детство

73 (26)

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Входит в:

— антологию «Русская поэзия XIX века», 1974 г.

— антологию «С добрым утром!», 1975 г.

— антологию «Хрестоматия по детской литературе», 1975 г.

— антологию «И растет богатырь…», 1986 г.

— антологию «Русская поэзия», 1988 г.

— антологию «Времена года», 1999 г.

— антологию «Современная хрестоматия для школьников 8-9 лет», 1999 г.

— антологию «Хрестоматия по литературе для дошкольников», 1999 г.

— антологию «Хрестоматия по русской литературе», 1999 г.

— антологию «С Новым годом!», 2007 г.

— антологию «Времена года», 2012 г.

— антологию «Литературное чтение. 2 класс. Часть 1», 2012 г.

— антологию «100 стихов про Новый год», 2015 г.

Издания:ВСЕ (25)

/языки:: русский (25)
/тип:: книги (22), аудиокниги (3)

1957 г.

1958 г.

1974 г.

1975 г.

1986 г.

1988 г.

1989 г.

1997 г.

1999 г.

2000 г.

2007 г.

2012 г.

2015 г.

Аудиокниги:

2009 г.

2010 г.

Отзывы читателей

Рейтинг отзыва

Написать отзыв:

Писать отзывы могут только зарегистрированные посетители!Регистрация

Василий Суриков: Я везде любил красоту.

1 марта 1881 года группа «Передвижники» должна была открыть свою девятую выставку в Юсуповском дворце на набережной реки Мойки в Петербурге. Трагическим образом это событие совпало с другим, одним из самых зловещих в русской истории — бомбой, брошенной членом тайной политической группы «Народная воля», был убит император Александр II. Однако, как только миновали траурные дни, долгожданное ожидание любителей искусства было с лихвой вознаграждено шедеврами нового поколения талантливых русских художников: наряду с портретами Ильи Репина композитора Модеста Мусоргского и автора Алексея Писемского «Аленушка» Василия Васнецова и пейзажей Алексея Саврасова и Ивана Шишкина зрители откроют для себя талант юного Василия Сурикова. Его имя в то время мало что значило, но его произведение «Утро стрелецкой казни» казалось каким-то загадочным образом предсказывало недавнюю трагедию. Картина произвела фурор. «Его появление в художественном мире с картиной «Казнь стрельцов» было сенсационным; никто так не начинал», — вспоминала Александра Боткина, дочь Павла Третьякова. «Он не колебался, не пытался сообразить, хорошее или плохое время для выставки такой картины, а пошел как гром»[1]. Сразу же после выставки в Петербурге картина Сурикова, приобретенное Павлом Третьяковым перед выставкой, было перевезено на постоянное место жительства в Лаврушинский переулок. Третьяковская галерея уже тогда считалась крупнейшим собранием русского искусства.

На полотне Сурикова изображена историческая трагедия попытки молодого Петра Великого управлять мятежными стрельцами. Огромное пространство Красной площади не кажется таким уж огромным, окутанным холодным туманом раннего осеннего утра, сгущающегося над Москвой. Собор Василия Блаженного стоит как бы «обезглавленный» верхним обрамлением полотна. У подножия собора, вокруг Лобного блока, сгрудились телеги, в которых «стрельцы», то ли связанные, то ли в колодках, ждут казни. Их матери, жены и дети сидят рядом, в телегах или на земле. Огоньки свечей мерцают в руках приговоренных «стрельцев», и кажется, что воздух наполняется приглушенным ропотом. Картина возвращает прошлое, одновременно посыпая солью старые раны и вызывая сострадание. Реформы Петра всколыхнули всю страну, затронули и армию. Недовольные новыми правилами, введенными царем, стрельцы неоднократно бунтовали. Последний такой инцидент произошел в 169 г.8 и был разгромлен, а его трагическое завершение стало темой картины.

Виселицы, воздвигнутые вдоль Кремлевской стены, словно ждут своих первых жертв, а те, кто заполнил площадь, в напряженном ожидании мрачного финала. Горящие свечи в руках «стрельцев» выглядят символично, как последнее прощание с жизнью: догорает свеча — заканчивается жизнь человека. Хотя у каждого из «стрелец» есть свои мятежные и мятежные чувства, общее настроение наиболее открыто и вызывающе проявляется в своевольном взгляде рыжебородых «стрельцов». Он смотрит прямо в глаза царю Петру, и противостояние двух персонажей составляет главную психологическую конструкцию драматического повествования.

Любой вопрос о том, на чьей стороне художник, звучит риторически. Он с мятежными «стрельцами», разделяющими страдания их жен, матерей и детей, оценивающими драму глазами иностранного посланника; но он также понимает гнев молодого царя, работавшего на будущее России. Силой воображения художника запечатлен эпизод мрачного прошлого России, когда первыми по-прежнему страдали простые люди, требовавшие понимания и сострадания; их мужество, выносливость и воля к свободе заслуживали почитания. На полотне «стрельцы» вместе с сочувствующей толпой воплощают вечно бунтующий характер русского народа.

Доминирующая драматургическая нота сцены заключена с одинаковым мастерством и в психологическом изображении персонажей, и в подчеркнутой пластичности живописных образов, таких как тревожное мерцание свечей на фоне тусклого туманного рассвета или апельсин и красные пятна на кафтанах, шапках, шалях, на одеждах бояр в петровской партии. Брызги багрянца вокруг полотна напоминают зрителю о приближающейся кровавой близости сцены — это еще не сцена казни, но запечатлены предшествующие ей последние минуты. То, что художник избегал показа казни, свидетельствует о его тонкой чувствительности. «Я никогда не собирался шокировать», — признавался он. «Я везде любил красоту».[2]

Это проявлялось не только в привлекательных лицах и характерах, но и в бытовых деталях, которые могли бы показаться обыденными: украшенные оглобли, столь характерные для русской упряжи, суровая поверхность бортов телег, сверкающая «как чистое серебро». «Железные сани, раскисшая дорога. «Когда мне на глаза попалась телега, я готов был почтительно поклониться каждому ее колесу», — писал Суриков. «Вот что я рисовал рядом со всеми этими драмами. Я обожал эти детали»[3]. Порой художник находил главное в своих полотнах детали — живопись в чистом виде: узор богатого парчового платья или простой хлопчатобумажный узор. юбка как услада для глаз, или лужа воды, блестящая на грязной дороге. Такие детали уравновешивают трагический посыл полотна.

«Утро стрелецкой казни» стало странным сплавом воспоминаний Сурикова о его сибирском детстве и его впечатлений от Москвы, с ее характерным архитектурным образом, своеобразным течением жизни, типами и характерами. «Здесь, в Москве, со мной стало происходить что-то странное, — писал Суриков в письме Сергею Глаголу. «Во-первых, здесь мне было намного легче, чем в Петербурге. Было что-то в Москве, что больше напомнило мне Красноярск, особенно зимой. стали приходить на ум снова и снова».[4]

Красная площадь, историческое сердце России, художник намеренно избрал ареной смертельного противостояния стрельцов и царя Петра. Стены и башни Кремля, Лобный корпус, собор Василия Блаженного, самое пространство Красной площади были свидетелями многих событий, как крупных, так и второстепенных по своему значению; это был одновременно и будничный базар, и место проведения грандиозных царских шествий и коронаций русских царей, и арена массовых казней. С характерным чутьем Суриков так представлял себе Москву и Красную площадь, вспоминая, как он совершал долгие прогулки по тихим московским улочкам, которые приводили его на Красную площадь, где он останавливался в сумерках, так как наступающая ночь хорошо маскировала ее. знакомые черты и все преобразилось до неузнаваемости.

Воображение художника рисовало кусты и деревья вдоль кремлевских стен то ли какими-то странными мужчинами в древнерусских одеждах, то ли казалось, что из башен могут появиться какие-то женщины, одетые в парчовые «душегрейки» и традиционные головные уборы. «И вскоре я заметил, что заселил окрестности Красной площади типами, которых столько раз видел на родине»[5]. художника, стали логичной частью образности картины наряду со стрельцами, их женами, детьми и верным царю петровским Преображенским полком. Именно на московских улицах и на ее шумных базарах, у стен московских церквей и кладбищ Суриков собирал «зёрна» своей исторической драмы. Атмосфера московской жизни, глубоко укоренившаяся в отечественной истории, легко вызывала образы прошлого и портреты его персонажей, прототипы которых можно было найти у современников художника. «Чернобородый «Стрелец» — это Степан Федорович Торгшин, брат моей матери. А бабы на картине, знаете ли, похожи на каких-то старух из моего рода. .. Старик «Стрельцов» — бывший каторжный, лет 70 с небольшим. Рыжий «стрелец» — могильщик, я встретил его на кладбище»[6]. Прошлое и настоящее, переплетаясь, создавали образы убедительной силы.

Талант Сурикова к «пониманию» ушедших эпох, питаемый воспоминаниями о детстве и юности, удачно совпал с общим интересом русской интеллигенции к отечественной культуре, проявившимся во второй половине XIX века. Такой интерес стимулировал появление фундаментальных исторических трудов Сергея Соловьева, лекций Василия Ключевского по русской истории, издание древнерусских текстов Николая Тихомирова, исследований Ивана Забелина по истории русского народного быта, графа Алексея (Константиновича) Толстого. исторические пьесы в стихах «Смерть Ивана Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис», поставленные как в Москве, так и за ее пределами, оперы «Борис Годунов» и «Хованщина» Мусоргского и «Князь Игорь» Александра Бородина и , наконец, колоссальная «Война и мир» Льва Толстого.0005

Ближайшие сподвижники Сурикова Василий Васнецов, Василий Поленов и Илья Репин каждый по-своему обращались к исторической тематике на рубеже 1870-1880-х годов. Репин пытался уловить признаки петровской мятежной эпохи в портрете своенравной царицы Софьи, сестры и соперницы; историческое полотно «Последнее сражение войска Игоря Святославича с половцами» (1880) продемонстрировало оригинальное видение событий прошлого Васнецовым, называвшим себя «историческим живописцем несколько фантастическим образом». Поленов придумал историческую жанровую сценку «Покров». Осужденная царица». Василий Перов был близок к написанию исторических драм своими полотнами «Пугачевский суд» (1875) и «Никита Пустосвят. Спор об исповедании веры» (1881). Василий Суриков был знаком с тонкой живописью исторических жанровых полотен Вячеслава Шварца. был свидетелем того, как высоко оценили сцены из боярской жизни Константина Маковского, отвечавшие модному стилю русской аристократии.Принимая самые серьезные из приведенных выше идей, Суриков не колеблясь отвергал многие ходячие господствующие «образцы» — он свои собственные идеи и умел по-своему передать их на холсте.0005

Первым таким примером стали «Стрельцы». Документальным подтверждением идеи послужили дневники австрийского посланника в Москве Иоганна Георга Корба, ведшего запись кровавых событий 1698 года. Опубликованный за границей при жизни Петра Великого дневник привел императора в ярость, и Петр потребовал Австрийское правительство уничтожило все экземпляры книги.

Даже после смерти Питера книга долгое время находилась под запретом. Сокращенный вариант его был впервые опубликован в России в 1840 году, но в этом издании были исключены записи о «стрелецком» расстреле. Только в 1867 г. в русском переводе появился несокращенный полный текст дневников. Корб подробно рассказал о восьми расстрелах «стрелецких» в октябре 169 г.8. Суриков внимательно изучил показания очевидца, его предмет выводил не одно из описываемых событий, а, наоборот, объединял черты всех в более широкую конструкцию резни. Рассказывая Максимилиану Волошину об идее своей будущей картины, Суриков сказал: «Кто-то назвал ее «Утро перед стрелецкими расстрелами». Хорошее название. Я хотел передать торжественность последних минут, а не саму казнь». [7]

Воспоминания о Сурикове, записи бесед с художником, написанные Волошиным и другими современниками, дают волнующую, хотя и не полную картину того, как возникла и воплотилась в жизнь идея «стрелецкой». В них художник упоминает, как это было, когда вся сцена казни вдруг, как вспышка, всплыла в его памяти, и «он до поздней ночи был занят, делая зарисовки либо общей композиции, либо отдельных групп»[8].

На сегодняшний день существует только один набросок общей композиции, выполненный художником карандашом, а также одна часть левой части будущей картины, телеги и сгруппированные «Стрельцы», нарисованная на тот самый лист. Хотя первоначальный набросок, датированный Суриковым 1878 годом, раскрывает композицию, почти идентичную окончательной, еще три года художник потратил на поиски образно-смысловых доминант, наиболее верно передающих тональность картины. В нем сочетаются идеи: столкновение народа и власти, прошлое и будущее, роковая сила противостояния, сострадание, нищета, отчаяние, мужество и выносливость и многие другие оттенки эмоций, созерцание моральная дилемма — вопросы, на которые нет однозначного ответа.

Конечно, художник понимал важность правильного уравнения размеров холста. Для него это было далеко не академическое дело: Суриков добавил к правому краю картины лишний кусок холста, чтобы можно было показать кремлевскую стену, ряды верных Петру воинов, бояр, иностранных посланников и, главное, фигура самого царя Петра как противовес мятежной оппозиции. Изначально этот вид был обрезан рядом виселиц, а изменения вносились в процессе росписи на холсте, без предварительной работы. Говорят, что Репин предложил Сурикову усилить трагический поворот сцены, изобразив несколько казненных повстанцев.

В ходе реставрации картины в 1970 году реставрационным отделом Третьяковской галереи было проведено тщательное исследование, в том числе рентгенологическое исследование[9]. им давать ответы на конкретные вопросы. Выяснилось, что первоначальный вариант включал в себя две фигуры расстрелянных: на рентгеновском снимке отчетливо видна надкраска двух повешенных повстанцев слева от царя Петра на фоне кремлевской стены. Позднее обе фигуры были закрашены. «Я не мог перестать бояться огорчать зрителей. Мне хотелось во всем ощущения спокойствия»[10], — писал Суриков.

Поиски художника правильной композиции сопровождались поисками нужных персонажей: стрельцов, петровцев, самого молодого царя и всех прочих, казалось бы, незначительных персонажей большого полотна, вроде женщины, которая появляется на окно вагона. Работая над этой картиной, первой, которую он написал как самостоятельный мастер, а не как ученик, Суриков выработал свой собственный метод, которому он будет следовать в своих поздних работах, прежде всего в «Боярыне Морозовой»: полотну предшествовали десятки и даже сотни предварительных этюдов, которые сами нередко становились маленькими шедеврами.

Для Сурикова в его первом крупном произведении было важно все: и психологически убедительные персонажи, и исторически достоверные детали в архитектуре, мечи и ружья, одежда и головные уборы. В письмах он спрашивал у матери, какую одежду носили в старину, как носили русские женщины шали и платки. Обращаясь к своему брату, Суриков спрашивал: «Ты, Саша, заметь для меня, когда в следующий раз приедешь на базар, какие шапки обыкновенно носят наши крестьяне зимой? И, сколько сможешь, нарисуй мне их. примерно. Мне это нужно»[11]. Наиболее дотошно художник относился к стрельцам. Для образа одной только рыжебородой фигуры Сурикову пришлось сделать восемь этюдов и рисунков (тех, которые известны, по крайней мере, сегодня). Хотя далеко не все такие этюды сохранились, те, которые свидетельствуют о гигантской работе, проделанной художником до того, как картина была окончательно завершена.

Историческая тематика заставила Сурикова изучить множество источников, изучить старинные гравюры, прочитать много книг. «Чтобы так ярко изобразить события далекого прошлого, ему приходилось читать и просматривать целые библиотеки», — писал Александр Бенуа, называя Сурикова «великим ученым-реалистом, а по существу поэтом». [12] Его ранние сибирские воспоминания в сочетании с глубокими размышлениями о современной ему художественной жизни и тщательным изучением исторических источников породили первую историческую трагедию Сурикова.

«Стрельцы» сделали имя нового художника известным публике, заявив о новом мощном и самобытном таланте, поскольку молодой художник из Сибири — Сурикову было 33 года, когда картина была закончена — твердо и убедительно заявил о своих правах. Еще до открытия выставки в Юсуповском дворце Репин писал Павлу Третьякову: «Суриковская картина производит на всех яркое, глубокое впечатление… По лицу каждого зрителя видно, что она составляет гордость этой выставки… Сильная картина. !» [13] Репин был первым, кто дал столь восприимчивую оценку творчеству Сурикова. Рассмотрев картину более внимательно и придирчиво, Марк Антокольский высказал свое профессиональное мнение следующим образом: «Хотя она, может быть, и грубовата, но может нуждаться в некотором большем совершенстве, достоинства ее столь многочисленны, что более чем компенсируют ее недостатки. сто раз». [14]

Нельзя сказать, чтобы все критики были так же единодушны в своих мнениях, как эти два художника: Владимир Стасов, большой авторитет, принял «Стрельцов» с некоторыми оговорками, а Иван Крамской вообще отказался принять; обзоры газет зависели от политической ориентации их владельцев. Тем не менее подавляющим выводом, несмотря на откровенное непонимание, злорадство и осторожность, было: «Это одна из самых выдающихся картин русской школы» [15], а ее создатель «является одним из самых удивительных русских художников». [16]

А.П Боткина. Павел Михайлович Третьяков в жизни и искусстве. Москва, 1993, с. 207.
Василий Иванович Суриков. Писма. Воспоминания о художнике [Василий Иванович Суриков. Буквы. Воспоминания о художнике. Ленинград, 1977, с. 184. Здесь и далее: Суриков.
Там же, с. 184
Там же, стр. 213 — 214.
Там же, с. 214.
Там же, стр. 183.
Там же, стр. 183.
Там же, с. 214.
В 1970 году специальный расширенный совет по художественной реставрации, в который вошли виднейшие специалисты Москвы и Ленинграда, а также художники и искусствоведы, специализирующиеся на суриковском творчестве, принял решение очистить картину от скопившихся слоев грязи и пыли. с годами. Очистка картины производилась проверенным методом. Была создана специальная комиссия, чтобы не испортить не только оригинальную краску, но и оригинальный лак. С этой целью ватные тампоны, используемые для очистки, регулярно проверялись на наличие следов химических веществ после процедуры. Софья Гольдштейн, известный искусствовед, руководила исследованием. См. в: Художник, 19.73, нет. 2.
Суриков, с. 183.
Там же, с. 52.
Бенуа А. Н., История русской живописи в XIX веке. Москва, 1995, с. 331.
Письма И.Е. Репина. Переписка с П.М. Третьяковым [Письма Ильи Ефимовича Репина. Переписка с Павлом Михайловичем Третьяковым. 1873-1898, Москва-Ленинград, 1946, с. 47.
Антокольский М.М. Его жизнь, творчество, статьи. Под редакцией В.В. Стасова, Санкт-Петербург, с. 414.
«Новое время», 1881, 26 марта.
Бенуа А.Н., указ. соч., с. 325.

Василий Иванович Суриков | Русский художник

Дата рождения:: 24 января 1848 г.
Красноярск
Россия

Умер:: 19 марта 1916 г. (68 лет)
Москва
Россия

Известные работы:: «Меньшиков в Березово»
«Боярыня Морозова»
«Утро стрелецкой казни»

Механизм/стиль:: Передвижники

Просмотреть все связанные материалы →

Василий Иванович Суриков , (род. 12 января [24 января по новому стилю] 1848 г., Красноярск, Средняя Сибирь, Россия — умер 3 марта [19 марта] 1916 г., Москва, Россия) , русский исторический художник, один из немногих передвижников, чье творчество выдержало испытание временем.

Суриков, казак по происхождению, родился в Сибири в общине, сохранившей большую часть своего традиционного образа жизни (восходящего к допетровским временам завоевания Сибири Ермаком в XVI в.), включая публичные казни в городские площади. Его община была настолько изолирована от остальной России, что поблизости не было железнодорожного сообщения. Решив заняться искусством, Сурикову пришлось отправиться в Академию художеств в Петербург с караваном, перевозившим замороженную рыбу в столицу. В результате его рождения и воспитания современники описывали его как «человека XVII века, случайно оказавшегося в XIX веке».век». Историческая достоверность сюжета основной трилогии Сурикова (« Утро стрелецкой казни» , 1881; Меньшиков в Березово , 1883; и Боярыня Морозова , 1887) вытекает из реальных детских впечатлений.

Викторина «Британника»

Сможете ли вы сопоставить эти малоизвестные картины с их художниками?

Вы можете отличить Ван Гога от Сезанна во сне. А как насчет более современных художников? Пройди этот тест и узнай, сможешь ли ты сопоставить эти малоизвестные картины с их создателями.

И все же в своей картине Суриков был не точен в исторических фактах. Например, он прекрасно знал, что стрельцов были расстреляны не на Красной площади в Москве (как изображено на его картине), а в селе Преображенском. Он также знал реальную конфигурацию боярыни (дворянки) Феодосии Морозовой — и все же он изобразил их с необычно длинной цепью, чтобы показать свободный дух, преодолевший ее плен. Метафора пронизывает его картины: в Меньшиков в Березово , фигура опального и сосланного Александра Меньшикова несоразмерна занимаемому им пространству. Он не мог бы стоять прямо в своей крестьянской избе. Далее свеча и подсвечник в центре картины наискось намекают на крест. Суриков, рассматривавший историю как глубоко трагическую, хорошо знал разницу между действительным событием и его эмоциональной или эмпирической реальностью. Искажения перспективы в его картинах призваны отделить пространство истории от пространства зрительского настоящего. Таким образом, сани с боярыня заезжает — в визуальном смысле — в тупик, а само движение становится эмблемой, возвышающей героиню над мирскими страстями и переносящей ее в историю и вечность. Фигура боярыни — черное пятно на фоне светлых узоров одежды зевак (в картине чувствуется влияние как французского импрессионизма, так и венецианской школы XVI в.), и наблюдатели на картине рассматривают ее с сострадание как мученик. Точно так же в Утро стрелецкой казни , Суриков не изображает реальных событий (самого расстрела, например), а показывает застывший момент в объективном течении исторического времени, в котором нет ни невиновных, ни виновных и в котором смерть некоторых неизбежна.

Описанная выше трилогия картин, изображающая Россию конца допетровской эпохи, была лучшим произведением Сурикова. В частности, в Боярыня Морозова он достиг вершины своего искусства, почти полностью впитав свой сюжет в чистый цвет. Не случайно импульсы к этим историческим панно были чисто живописными: образ черного ворона на снегу послужил исходным мотивом Боярыня Морозова , и отражение свечи в сумерках раннего утра побудило его произвести Утро стрелецкой казни . В его более поздних работах баланс между идеей и изобразительным импульсом уменьшился. В его композициях-«апологетах» второй половины 1890-х годов — таких, как «Покорение Сибири Ермаком» (1895) и «Переход Суворова через Альпы» (1899) — торжествующий патриотизм сюжетов уже не соответствует динамизму цвета.