Содержание
Стихи про Урал — Ураловед
Асадов Эдуард. Стихи
Эдуард Асадов – популярный поэт, человек с непростой судьбой. Жизнь Асадова была связана в том числе с Уралом, что нашло отражение в его творчестве. Стихи Эдуарда Асадова пропитаны добром, светом. Посвящены доброте, верности, любви, природе…
Волков Владимир. Стихи об Урале
Стихи про родной край уральца Владимира Волкова — жителя поселка Тарасково Свердловской области.
Григорьева Ольга. «Пермский период»
Недавно мне посчастливилось побывать в Пермском крае. Незабываемые впечатления оставила эта поездка: Пермь, Соликамск, Чердынь, Ныроб, Всеволодо-Вильва, Чусовой, Лысьва и, наконец, Кунгур — город, в который нельзя не влюбиться!.
. После поездки родился целый цикл стихов, который я назвала «Пермский период». Хочу предложить некоторые из них вниманию читателей.
Елчев Владислав. Стихи про Южный Урал
Поэт Владислав Елчев родился в городе Златоусте (Челябинская область), а в настоящее время живет в Днепропетровске (Украина). Многие стихи в его творчестве посвящены родной земле — Уралу. Ими поэт решил поделиться с читателями проекта «Ураловед».
Кожевников Алексей. В северской домне
Стихотворение Алексея Кожевникова, посвященное Северской домне в городе Полевском.
Кожевников Алексей. Стихи
Стихи краеведа и писателя Алексея Кожевникова из города Полевского Свердловской области.
Малагалеева Екатерина. Стихи про природу и путешествия
Стихи про природу и путешествия от постоянной участницы поездок проекта «Ураловед» Екатерины Малагалеевой (Екатеринбург).
Малания Георгий. Стихи
Стихи Георгия Малания «Увильды» и «Полярноуральская ночь».
Никифорова Екатерина. Стихи о природе Урала и туризме
Стихотворения участницы проекта «Ураловед» Екатерины Никифоровой. Все стихи посвящены нашей, уральской природе. Между прочим, именно в одном из путешествий проекта «Ураловед» Катя нашла своего спутника жизни 🙂
Пастернак Борис.
Урал впервые
Стихотворение Бориса Пастернака, написанное в 1916 году под впечатлением от поездки на Урал.
Петров Сергей. Бабиновская дорога
Стихотворение Сергея Петрова о Бабиновской дороге.
Петров Сергей. Сказ про инока Василия
В городе Чердынь Пермского края стоит часовня в память 85 «убиенных родителей». Она построена в память о погибших в январе 1547 года в бою с ногайскими татарами чердынцах. Событиям тех дней посвящено произведение пермского поэта Сергея Петрова.
Потапов Александр. Поэма «Воля»
8 мая 2015 года исполняется ровно 10 лет, как нет с нами замечательного человека — Александра Петровича Потапова.
Он самозабвенно любил свою родину, Северный Урал.
Потапов Александр. Стихи о Северном Урале
Вся жизнь Александра Петровича Потапова была связана с Североуральском. Он самозабвенно любил наш суровый край, его стихи о нём стали песнями…
Радкевич Владимир. Стихи про Урал, Прикамье и уральскую природу
Владимир Радкевич (24.04.1927 — 07.06.1987) – пермский поэт, посвятивший большинство своих стихов Уралу, Прикамью, нашей природе.
Решетов Алексей. Стихи уральского поэта
Большая часть жизни уральского поэта Алексея Решетова связана с городами Березники, Пермь и Екатеринбург.
Алексей Решетов заслуженно считается одним из лучших лирических поэтов России. Многие его стихи напрямую связаны с Уралом.
Рябцева Эля. Стихи
Стихи про перевал Дятлова и чудь. Эля Рябцева родилась в городе Сухой Лог Свердловской области. Окончила журфак УрГУ. Живет и работает в Екатеринбурге.
Стихи об уральских горах
Стихи, посвященные уральским горам, от нашей читательницы, пожелавшей остаться под псевдонимом Lul.
Третьякова Ирина. Стихи о Зауралье
Ирина Третьякова живет в Курганской области. Увлекается велопоходами по родному краю и не только.
Некоторые моменты удаётся запечатлеть в стихотворениях и фотографиях.
Трясцина Наталья. Стихи об Урале
Поэт. Член Союза журналистов России. Руководитель литературной студии «ТИР» при Доме писателя в Перми. Работает корреспондентом в корпоративной газете «Кировец». Родилась 09.11.1977 г. Живет в Закамске.
Ухватов Владимир. Сказ про Шадринского гуся
Стихотворение поэта Владимира Ухватова про Шадринского гуся, написанное по мотивам повести Евгения Федорова «Шадринский гусь».
Халдин Геннадий. Стихи
Геннадий Егорович Халдин — поэт, художник, член Союза дизайнеров России, член Российского Союза писателей.
Предлагаем познакомиться с подборкой стихов поэта.
- В начало страницы
Стихи про Урал и об Урале Л. Татьяничевой, А. Твардовского, А. Блока
На этой страничке нашего сайта мы собрали стихи про Урал и об Урале Людмилы Татьяничевой, Александра Твардовского, Александра Блока и Бориса Пастернака. Интересными стихи об Урале могут быть как детям, так и взрослым.
«Урал» по-башкирски — пояс. Есть башкирская сказка о великане, который носил пояс с глубокими карманами. Он прятал в них все свои богатства. Пояс был огромный. Однажды великан растянул его, и пояс лег через всю землю, от холодного Карского моря на севере до песчаных берегов южного Каспийского моря. Так образовался Уральский хребет. А теперь к стихам.
Урал
Стихотворение Татьяничевой Людмилы Константиновны, написанное в 1949 году.
Когда говорят о России, Я вижу свой синий Урал. Как девочки, Сосны босые Сбегают с подоблачных скал. В лугах, На ковровых просторах, Среди плодоносных полей Лежат голубые озёра Осколками древних морей. Богаче, чем краски рассвета, Светлее, чем звёздный узор, Земные огни самоцветов В торжественном сумраке гор. Я сердцем всё это вбирала, Свой край полюбив навсегда. Но главная сила Урала — В чудесном искусстве труда. Люблю я огонь созиданья В суровой его красоте, Мартенов и домен дыханье И ветер больших скоростей. Мне дороги лица простые И руки, что плавят металл. … Когда говорят о России, Я вижу свой синий Урал.
Малахит
Стихотворение Татьяничевой Людмилы Константиновны, написанное в 1945 году.
Когда-то над хребтом Урала, Солёной свежести полна, С ветрами запросто играла Морская вольная волна. Ей было любо на просторе С разбегу устремляться ввысь. Отхлынуло, исчезло море, И горы в небо поднялись. Но своенравная природа То море в памяти хранит: В тяжёлых каменных породах Волной играет малахит.Он морем до краёв наполнен, И кажется: слегка подуть — Проснутся каменные волны И морю вновь укажут путь.
Он морем до краёв наполнен,
И кажется: слегка подуть —
Проснутся каменные волны
И морю вновь укажут путь.
Урал! Опорный край державы…
Фрагмент из произведения А.Твардовского «За далью — даль. (Две кузницы).»
Этими стихами Александр Твардовский выразил свое признание к Уралу.
Урал! Завет веков и вместе — Предвестье будущих времен, И в наши души, точно песня, Могучим басом входит он — Урал! Опорный край державы, Ее добытчик и кузнец, Ровесник древней нашей славы И славы нынешней творец. Когда на запад эшелоны, На край пылающей земли Тот груз, до срока зачехленный, Столов и гусениц везли, — Тогда, бывало, поголовно Весь фронт огромный повторял Со вздохом нежности сыновней Два слова: — Батюшка Урал… Когда добром его груженный, На встречной скорости состав, Как сквозь тоннель гремит бетонный, С прогибом рельсов даль прорвав, — Не диво мне, что люд вагонный, Среди своих забот, забав, Невольно связь речей теряя, На миг как будто шапку снял, Примолкнет, сердцем повторяя Два слова: — Батюшка Урал…
Скифы
Произведение русского поэта Александра Блока, написанное в 1918 году.
Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами! Для вас - века, для нас - единый час. Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы! Века, века ваш старый горн ковал И заглушал грома, лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины! Вы сотни лет глядели на Восток Копя и плавя наши перлы, И вы, глумясь, считали только срок, Когда наставить пушек жерла! Вот - срок настал. Крылами бьет беда, И каждый день обиды множит, И день придет - не будет и следа От ваших Пестумов, быть может! О, старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой, Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой! Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя И с ненавистью, и с любовью!... Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит! Мы любим все - и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно всё - и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений.
..
Мы помним всё - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные обьятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем - братья!
А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!.
..
В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!Урал впервые
Стихотворение Бориса Пастернака, написанное в 1916 году.
Без родовспомогательницы, во мраке, без памяти, На ночь натыкаясь руками, Урала Твердыня орала и, падая замертво, В мученьях ослепшая, утро рожала. Гремя опрокидывались нечаянно задетые Громады и бронзы массивов каких-то. Пыхтел пассажирский. И, где-то от этого Шарахаясь, падали призраки пихты. Коптивший рассвет был снотворным. Не иначе: Он им был подсыпан - заводам и горам - Лесным печником, злоязычным Горынычем, Как опий попутчику опытным вором. Очнулись в огне. С горизонта пунцового На лыжах спускались к лесам азиатцы, Лизали подошвы и соснам подсовывали Короны и звали на царство венчаться. И сосны, повстав и храня иерархию Мохнатых монархов, вступали На устланный наста оранжевым бархатом Покров из камки и сусали.
Весна на полярном Урале
Автор стихотворения — Владимир Герун.
Наш современник. Поэт Воркуты, Можги, Дзержинска и любви! Стихотворение написано в 2007 году.
В горах весна приходит поздно, Ещё не время для неё; Всё так же ярки в небе звёзды, Всё так же ходим мы в пальто. Но есть весенняя картина, Есть лужи, сырость и вода; Сосульки с крыш свисают длинно, Они растают навсегда. Так канут в лету и забудем, Что были вьюги, холода; Мы радоваться счастью будем, Наступит май, придёт весна!
В сердце Урала
Стихотворение современного уральского поэта Константина Былинина, написанное в 2015 году.
Урал! Люблю твои просторы, И тёмный, каменный оскал. Я все ручьи, леса и горы – Стихами к сердцу привязал! Я зачерпнул немало света С твоих серебряных озёр, Где камышом шуршало лето, Глухой зиме наперекор. А на земле вскипают травы, Где тонким запахом грозы, Обшиты хвойные дубравы, До белых кончиков росы. И, никому твою природу Урал, в стихи не поместить, Но, как любимую у входа, Хотя бы взор твой сохранить. Урал! Люблю твои просторы, И тёмный, каменный оскал.
Я все ручьи, леса, и горы –
Надёжно к сердцу привязал!Река Урал
Еще одно стихотворение современного уральского поэта Константина Былинина, написанное в 2015 году.
Взгляни на горы Южного Урала – Там пенный выдох сделала река, И вихрями воды загромыхала, И волны распушила на века; Так на земле высвечивалось имя Реки Урал. В глубокой тишине Немая речь наполнилась Россией, Чтоб расцвести рекою по весне.
Я родился на Южном Урале…
И еще одно стихотворение современного уральского поэта Константина Былинина, написанное в сентябре 2015 года.
Я родился на Южном Урале в стихотворчетве гор и лесов, где поэзия листьев в начале, раскрывалась движением слов, и природа дышала стихами над огнями ночных городов.
Родина
Стихотворение современного уральского поэта Алексея Пешкова (г. Нижний Тагил).
Вот ты Родина моя, русская земля. Красота Уральских гор, лес да лагеря. Здесь шесть месяцев зима средь полей и рек, И металл здесь люди плавят уж не первый век.
Здесь забытые карьеры глубиной в сто лет,
Из Демидовских времен прошлого привет.
Малахитовые шахты и Бажова сказы
И о людях из брони стариков рассказы.
Атаман Ермак когда-то здесь дружину вел
И Уральский Добровольческий в бой священный шел.
Труд с отвагой вперемешку здесь в почете был,
Не словами, а делами этот край прослыл.
Предков наших здесь могилы, дети здесь растут,
Нам с тобою в этом доме создавать уют.
Нам с тобой под этим небом жить и умирать,
Нам с тобою эту землю Родиною звать.
Вот ты Родина моя, русская земля.
Красота Уральских гор, лес да лагеря.
И как жизнь бы не бросала и не била током,
Все когда-нибудь вернемся мы к своим истокам.
Вы знаете еще стихи про Урал известных поэтов? Напишите об этом в комментариях и мы обязательно добавим их на страницах нашего сайт.
Древних земель. Урал История
Древний
Земли.
Урал.
город Пермь. Пермский период. Великое вымирание.
Эзотерический
Посмотреть. Коренные расы арианско-славяно-ведические
земли, где я родился и прожил 27 лет – около 200 млн.
лет
Урал
на санскрите означает рядом с Солнцем.
Урал
является географическим
регион, расположенный в России вокруг Уральских гор, между востоком
Европейский и
Западно-Сибирские равнины. Простирается примерно с севера на
на юг, от Северного Ледовитого океана до излучины реки Урал. Граница
между Европой и Азией проходит по восточному берегу Урала
Горы.
Урал
делится, с севера на юг, на Полярную, Приполярную,
Северная, центральная и южная части. Полярный Урал имеет площадь
около 25 000 км² Приполярный Урал шире (до 150 км) и
выше Полярного Урала. Северный Урал состоит из ряда
параллельные гребни высотой до 1000–1300 м Центральный
Урал — самая низкая часть Урала с самой высокой горой 994 м.
Большинство
Реки Урала относятся к бассейну Северного Ледовитого океана. Южный
реки относятся к бассейну Каспийского моря. Здесь много озер и
около 35 водопадов по Уральскому региону.
Пермь
занимает площадь 308,76 кв.м и расположена на Западном Урале.
Пермский период был назван в честь Пермского края на Западном Урале России.
Шотландский геолог Родерик Мерчисон в 1841 году. Город Пермь
столица Пермского края.
Одна из привлекательных сторон теорий крупных столкновений заключается в том, что теоретически они могут вызвать другие явления, параллельные вымиранию, такие как извержения в Сибирских ловушках, как место удара или антипод места удара. явления, проявляющие щелочь и/или менее глобальные по масштабу.
Эзотеризм, метафизика, коренные расы.
В течение каждого планетарного круга каждое царство или жизненная волна проходит семь стадий развития на каждом глобусе. В человеческом царстве эти стадии называются коренными расами или человеческими науками. Коренные расы перекрываются: новая раса начинается в середине предыдущей. Каждая коренная раса содержит те же эго, которые развивались в предыдущей коренной расе.
Первая коренная раса, вероятно, возникла 130–150 миллионов лет назад в силурийском или девонском периоде или, возможно, в каменноугольном периоде палеозойской эры и закончилась в пермском периоде.
Вторая коренная раса возникла в позднем карбоне или в перми и закончилась в позднем триасе или ранней юре мезозойской (вторичной) эры (около 25–30 миллионов лет назад).
Третий (лемурийский)
Четвертая (атлантическая) коренная раса возникла в позднем меловом периоде (10—12 млн лет назад). Он достиг своего пика в эоцене третичного периода и был в значительной степени разрушен в миоцене. Середина четвертого круга была достигнута в середине четвертой подрасы четвертой коренной расы около 4,5 миллионов лет назад.
Арианско-Славянская Веда
I
слышал об изучении ариан-славяноведы,
которые относятся непосредственно к древней индийской Веде, интересный факт
объяснено: событие, описанное в «[Рамаяне]» и «
[Махабхарате]» произошли на территории современной России
Волжский глаз ты представляешь меж рек! Очень интересно
Сами темы Веды [Древнеиндийсеие] написаны на санскрите и
славяне руническим письмом рунами, отпечатанными на золотых пластинах или они
написанные на шкурах жертвенных животных специальным методом.
как санскрит происходит от узловой буквы Используется
вместе с рунами, все теми же ариями и славянами. ведический
боги Сварог и Велес — воины Света. Защита жизни
на земле от тьмы и разрушения. По мере их появления
Руны Ариев можно увидеть на кольце, которое я ношу как охрану.
Есть еще много символов — оберегов. Валькирия например
[Сварог], [Коловрат] Свастика как символ эзотерический, возник
именно из этих родовых символов. И часто используется в
орнаменты формы даже в глухих деревнях Урала и
Сибирь, сама видела в краеведческих музеях и фартуках
вышитой свастикой Много всего очень интересного существует в
древние тексты. К тому же ничто в них не опровергает эзотерических воззрений и
наоборот только подтверждает их. Даже теория большого взрыва находит
вот его подтверждение.
Каталожные номера:
«Метафизика и происхождение видов пермского периода»
«Величайшее вымирание — пермское вымирание».
граница перми/триаса (P/Tr).
ссылка: Техасский университет пермского бассейна Baslin.
Сотрясаемые кристаллы кварца и крупнейшие в истории потоки базальтовой лавы (Сибирские траппы, занимающие площадь 1,3 миллиона км, глубина более трех километров, достаточно, чтобы утопить всю планету в шестиметровой толще лавы).
Кратер шириной 120 км был недавно идентифицирован и приписан позднепермскому удару.
ссылка: Хоффманн, Дж.Х. «Когда жизнь почти подошла к концу», National Geographic.
Доступна дополнительная информация об исследованиях Уральского, Пермского регионов.
Буду рад ответить на ваши вопросы. Смотрите также мою фотогалерею «Древние земли. Урал» Фотографии являются оригинальными (нецифровыми пленочными) копиями из моей старой коллекции. 🙂 + —
Вчера никогда не существовало Софи Пинкхэм
Осип Мандельштам однажды начал стихотворение со строки: «Нет, я никогда никому не был современником». Он родился в 1891 году, но жил в поэтическом мире, в котором он беседовал с Данте и сидел на берегу моря с Овидием, в котором он был настолько же греком, римлянином и флорентийцем, сколь и русским.
Мандельштам родился в Варшаве в семье еврейского торговца кожей и жены, учительницы музыки. Он вырос в Санкт-Петербурге, где французские гувернантки рассказали ему о Наполеоне и Жанне д’Арк; Подростком он учился во Франции, Германии и Италии, где испытал первые приступы того, что позже назвал «ностальгией по мировой культуре». Его нежная, ноющая озабоченность прошлым выделяла его в эпоху, одержимую будущим.
Поэтическая карьера Мандельштама началась под эгидой символизма, движения, рассматривавшего поэта как медиума, открывающего доступ в далекий мир реального, который можно было познать только через пелену парафраза. Для символистов язык был лишь приближением: средством, а не целью. Как и другие русские символисты, Мандельштам находился под сильным влиянием поэта XIX века Федора Тютчева, писавшего весьма двусмысленную метафизическую поэзию, лишенную лирических героев. (Одно из самых известных стихотворений Тютчева начинается словами «Умом Россию не объять».)
Примерно в 1912 году Мандельштам отрекся от символизма и примкнул к недолговечным, но памятным акмеистам.
Среди центральных членов были Анна Ахматова, ставшая его другом на всю жизнь, и ее муж Николай Гумилев. Акмеизм стремился использовать поэзию, чтобы привести слова к вершине — кульминации — их бытия, охватывающей всю культурную историю, которую несет с собой язык. С этого момента целью Мандельштама стало не столько создание чего-то нового, сколько достижение обостренного восприятия уже существующего. В «Тристии», стихотворении 1918, названный в честь стихотворных посланий, написанных Овидием в изгнании на Черном море, Мандельштам провозглашает: «Все видано, все увидится вновь, / только миг узнавания сладок».
Пока Мандельштам размышлял о вечном возвращении, многие его современники стремились сбросить то, что они считали оковами старого языка. Художественные эксперименты этого периода носили во многом иконоборческий характер — сбрасывание классики с корабля современности, как сказано в манифесте футуристов 1917 года «Пощечина общественному вкусу». Писатели-авангардисты стремились изобрести новый язык, иногда вполне буквально, как, например, заумный язык Велимира Хлебникова и Алексея Крученых 9 .
0046 zaum (иногда переводится по-английски как «beyonsense»), который, как они надеялись, достигнет универсальности и положит конец всем человеческим разногласиям. Неологизм процветал. Но для Мандельштама «старое» против «нового» было ложной дихотомией, а стойкость языка была источником силы и удовольствия поэзии. В своем эссе 1921 года «Слово и культура», взятом из превосходного нового перевода Питера Франса Black Earth («Новые направления», 2021), Мандельштам пишет
Поэзия — это плуг, который переворачивает землю, чтобы на поверхность вышли глубокие пласты времени, чернозем. Но бывают периоды, когда человечество, не довольствуясь настоящим и ностальгируя по глубинным пластам времени, тоскует, как пахарь, по целине былых веков. Революция в искусстве неизбежно ведет к классицизму… Часто можно услышать: это хорошо, но это вчерашний день. Но я говорю: вчера еще должно родиться. Его еще реально не было…. Что верно для одного поэта, верно для всех.
Не надо создавать никаких школ, не надо изобретать свою поэтику. Для Мандельштама авангард был «расчетным самоубийством из любопытства». Он также отверг телеологическую направленность советского проекта. Фантазия о победе над временем, о досрочном прибытии в славное будущее занимала центральное место в ранней советской культуре — будь то в форме квазинаучных схем человеческого бессмертия или в «производственных романах», таких как « Время, вперед» Валентина Катаева. ! (1932) , литературное сопровождение к пятилеткам, которые стахановские рабочие стремились выполнить в рекордно короткие сроки. Как заметил Мандельштам, на самом деле все обстояло наоборот: «Время хочет поглотить государство». Он был прав и в том, что революция привела к классицизму. В 19В 30-х годах, всего через десять лет после того, как Мандельштам сделал свое заявление, советская культура преодолела свое великое отступление от авангарда и приняла социалистический реализм, разновидность вдохновляющего марксистско-ленинского классицизма.
Одно из самых известных стихотворений Мандельштама, прекрасно переведенное Франсом, начинается строфой:
Нить золотого меда текла из кувшина
такой увесистый и медлительный, что наша хозяйка успела объявить:
Здесь, в тоскливой Тавриде, куда нас занесла судьба,
Нам совсем не скучно — и мы оглянулись через ее плечо.
У читателя может отпасть челюсть от года сочинения: 1917. Действительно, не скучное время. Здесь есть элемент эскапизма, желание уйти от оглушающего шума текущих событий в мирный мир грез, существующий вне времени. «Таврида» — это Крым, место, которое Мандельштам любил за ассоциации с классической культурой и квазисредиземноморским климатом, место, которое едва ли можно назвать русским, где тысячелетиями сталкивались цивилизации. (Крым был также местом его 1916 роман с коллегой-поэтессой Мариной Цветаевой, роман, который породил его «В глубоких санях, с соломой, расстеленной для носилок» и «Сомневаясь в чуде воскресения», оба включены в Черноземье.
) «В каменистой Тавриде, — пишет Мандельштам, — живет наука Эллады». Стихотворение мелькает среди знакомых греческих историй — о Елене, золотом руне, Одиссее — в классическом месиве, отражающем мифическую ауру Крыма и запутанную историю.
Стихотворение, сочиненное в мае 1918 года, более или менее прямо говорит о текущих событиях, но с философской, почти потусторонней отстраненностью: «Почитаем, братцы, сумерки свободы, / Почитаем могучий сумеречный год». Возможно, потому, что он верил, что прошлое всегда будет повторяться, Мандельштам, кажется, предсказывает несчастливые результаты русской революции с жуткой проницательностью, а также со сверхъестественной покорностью:
Почтим и роковое бремя
народный лидер, весь в слезах, соглашается.
Почитай темнеющий груз силы
в своем невыносимом мертвом весе.
У кого есть сердце, тот должен услышать ваш сосуд,
время, когда он опускается на морское дно.
Он не осуждает революцию, как это делали некоторые его сверстники; он и не бежит от нее, как это делали многие его коллеги-писатели, художники и интеллектуалы.
Вспоминая Мандельштама в 1919, поэт Рюрик Ивнев заметил: «Я никогда не встречал человека, который, как [он], сумел бы одновременно принять и отвергнуть революцию». «Давайте почтим сумерки свободы», — завершает
Ну что ж, попробуем,
большой громоздкий поворот колеса.
Земля плывет дальше. Мужчины, проявите мужество.
Прокладывая борозду через моря,
будем помнить в холодной Лете
мы заплатили десять небес за эту землю.
Своей любопытной беспристрастностью Мандельштам напоминает мне Исаака Бабеля, другого еврейского писателя, уничтоженного Сталиным. В своих мемуарах Надежда против надежды (1970) , грозная, легендарно верная жена Мандельштама Надежда рассказывает о вечере, проведенном в конце 1930-х годов с Бабелем, который рассказал о том, как он пил с «милиционерами» — т.е. тайная полиция. Мандельштам спросил, движет ли им желание «увидеть, каково это в эксклюзивном магазине, где товаром является смерть.
Он просто хотел потрогать его пальцами? «Нет, — ответил Бабель, — я просто люблю понюхать». Вскоре он был арестован и расстрелян. Как и у Мандельштама, у него не было инстинкта бегства; он решил остаться и досмотреть историю до конца.
В 1920 году, когда Бабель работал журналистом в составе Красной Армии, Мандельштам написал еще одно провидческое стихотворение, которое обыграло выходки футуристов, чья опера zaum Победа над солнцем была впервые представлена в Санкт-Петербурге. в 1913 году:
Мы все встретимся снова в Петербурге,
как будто там мы солнце похоронили,
и мы будем говорить благословенное бессмысленное слово,
произнести это там в первый раз….Я могу подойти к часовым без страха,
Мне не нужен ни паспорт, ни пароль:
Я буду молиться в советскую ночь,
молясь о благословенном, бессмысленном слове.
Зачем кому-то хотеть покорить солнце, дарующее свет и жизнь? А историю с Икаром никто не помнил? Мандельштам не имел ничего общего с бейонсенсом, но никогда не отказывался от своей веры в слово.
Несмотря на свое неприятие иконоборчества, Мандельштам разделял с футуристами убеждение, что язык лежит в основе нового порядка, наделенного эпическим значением. В «Слове и культуре» он написал
В жизни мира наступила героическая эпоха. Слово есть мясо и хлеб. Он разделяет судьбу плоти и хлеба: страдание. Люди голодны. Государство голодает еще больше.
Слово, плоть, хлеб почерпнуты, конечно, из Евангелий, но здесь не Христос, а язык — трансцендентный язык, включающий в себя и древнегреческий, и латинский, и итальянский, и русский — искупающий грехи человечества через его святое мученичество. Государство хотело господствовать и владеть языком; Через несколько лет он предаст суду обвиняемых в «лингвистических вредителях» и привлечет к уголовной ответственности авторов словарей. Но поэзия была и тайной пищей для многих советских людей.
Следуя извилистой логике, достойной христианской теологии, которая вдохновила его творчество, Мандельштам отверг идею о том, что поэзия обладает «какой-либо особой телесностью, конкретностью, вещественностью».
Требование этих качеств было просто «революционным голодом, порывом сомневающегося Фомы». Это опять-таки было более или менее явным отказом от футуристов, в чьи опыты входили и «железобетонные» стихи Василия Каменского, ориентированные на графическое оформление, трактовавшие буквы и слова как физические компоненты художественного произведения; некоторые стихи Каменского появились в рисованной форме рядом с картинами. Его коллекция Танго с коровами (1914) напечатано на пятиугольных листах цветочных обоев с оригинальными рисунками двух художников-футуристов, братьев Давида и Владимира Бурлюков. (В декабре «Гадкий утенок-пресс» выпустит факсимиле «Танго с коровами » с «визуальным переводом» Дэниела Меллиса и Юджина Осташевского.)
В стихах Владимира Маяковского идеи становятся осязаемыми, а неодушевленные предметы оживают. Его пьеса в стихах Владимир Маяковский: Трагедия (1913) имел рабочее название «Восстание вещей» : в нём душа подносится на блюде, а поцелуи оживают, толстеют и грозят.
Мандельштам, напротив, представлял себе отношение между словом и вещью как метемпсихоз: «Живое слово не означает вещь, — писал он, — но свободно избирает в качестве жилища ту или иную вещь, значение, телесность, любимое тело. И слово свободно бродит вокруг вещи, как душа бродит по брошенному, но незабытому телу». В 19В стихотворении 20 «Я забыл слово, которое хотел сказать», он представляет слова тенями в подземном мире Гомера, вечными существами, то проскальзывающими, то исчезающими из виду и памяти.
Мандельштам почти перестал писать стихи между 1926 и 1930 годами. Многие писатели, включая Бориса Пастернака и Бабеля, обнаружили, что их «музы замолчали» в суматохе первых советских лет. Но яростное сатирическое эссе «Четвертая проза» Мандельштама, написанное после того, как его осудили партийные писатели, заставило его снова писать стихи. На него нападали не только за якобы пагубные ретроградные наклонности, но и за неуместность — иными словами, за отказ поклоняться алтарю будущего.
Однако, согласно мемуарам его жены, заявления о том, что Мандельштам был бывшим, могли спасти его стихи от выслеживания и уничтожения. Краткий отрывок из «Четвертой прозы» в сборнике Франса — откровенная насмешка над антисемитскими и антицыганскими стереотипами: «Писатели — раса с отвратительным запахом кожи и самыми грязными способами приготовления пищи. Это раса, которая бродит и спит на собственной блевотине, изгнанная из городов, преследуемая по деревням, но всегда и везде приближенная к власть имущим, которые отводят им места в определенных районах, как проституткам». Хотя в начале своей карьеры Мандельштам часто, казалось, стремился дистанцироваться от того, что он называл «иудейским хаосом» своего детства, и от клейма, из-за которого другие писатели называли его «еврейским мальчиком» за его спиной, теперь он поставил эту ядовитую пародию на против гордого восстановления своей еврейской идентичности: «Я должен настаивать на том, что писательское ремесло в том виде, в каком оно развилось в Европе и особенно в России, не имеет ничего общего с почетным званием еврея, которым я горжусь».
Стихи 1930-х пронизаны насилием и страхом эпохи. Мандельштам знал, что у него нет свирепости или грубой силы, необходимых для выживания, и что время скоро поглотит и его. «Век волкодава прыгает мне на спину, — писал он, — но у меня нет волка в крови… и меня убьют только равные ему». Но жестокость этих более поздних стихов соответствовала великолепию природы:
Не дай мне увидеть ни труса, ни липкой слизи,
нет колеса с костями и кровью,
но чернобурые лисы, которые светятся всю ночь
с благодатью до потопа.
Почти ни одна из стихов, написанных Мандельштамом после 1930 года, не была напечатана при его жизни, хотя он опубликовал свой прозаический труд «Путешествие в Армению» (тоже отрывок во французском томе). Он жил в нищете, переходя из одного временного жилища в другое, ожидая рокового стука в дверь. В 1933 году, во время голода, вызванного сталинской политикой коллективизации, он посетил Крым — свою любимую Тавриду — и стал свидетелем некоторых ужасов голодной смерти, опыт, отраженный в «Холодной весне.
Страшный Крым без зерна». В ноябре того же года он написал нехарактерно прямое политическое стихотворение, известное как «Сталинская эпиграмма»: «Расстрелы он любит больше всего, / Этот осетин так широк в груди». (Есть что-то неприятное в этой лимерической строфе, русскоязычный оригинал — тоже не лучшее произведение Мандельштама.) Эпиграмму он читал друзьям — попытка самоубийства стихами — и кто-то донес на него. Его арестовали и сослали сначала на Урал, где он выбросился из окна больницы, а затем в Воронеж, в благодатный «черноземный» край юго-восточнее Москвы.
В этот период появились «Воронежские тетради» — вершина его поэтического творчества. Во французском переводе (так сильно отличающемся от хриплого разговорного перевода Эндрю Дэвиса 2016 года для NYRB Poets) эти стихи отличаются удивительной простотой: возможно, это ясность примирения до конца жизни. Они задерживаются на «холодном великолепии» равнин, на «давнем голоде своего чуда». Есть пронзительное утешение в уверенности, что мир природы переживет и его, и Сталина: «Ты, Урал горла, широкие плечи Поволжья, / Или эта равнинная территория, — вот мои единственные права, / И я должен вдохни их, чтобы наполнить легкие».
Предпоследнее стихотворение в сборнике Франции от 30 апреля 19 г.37, начинается
Я подношу эту зелень к губам,
поднять листья, их липкая клятва,
клятвопреступная земля, дающая
рождаются тополя, клены, дубы.
Стихотворение вибрирует от осознания того, что эта весна, скорее всего, станет для него последней.
Мандельштам уже пережил Маяковского, застрелившегося в 1930 году, вскоре после того, как написал стихотворение, в котором размышлял о том, как в целях агитации «наступил на горло» собственной песне. Мандельштам, напротив, писал 19 февраля37: «Я пою, когда горло мое влажно и душа моя суха, / и глаза мои влажны, и совесть не лжет». Его упрямое неприятие пропаганды и навязанных обвинений, его верность поэзии до самой смерти — вот главные составляющие того статуса святого, которого он достиг в каноне русских поэтов ХХ века. В мае 1938 года, вскоре после возвращения из ссылки, он снова был арестован. На этот раз его отправили в трудовые лагеря на Дальний Восток России.
Он умер той зимой, еще в пересыльном лагере. Выживание его поэзии было победой супружеской преданности. С помощью нескольких друзей Надежда Мандельштам сохранила его работы, во многом благодаря своей потрясающей памяти.
В Черная Земля, Питер Франс сделал правильный выбор. Он мудро отказался от попытки точно воспроизвести мандельштамовское использование рифмы и размера — почти верный путь к катастрофе для тех, кто переводил русскую поэзию на английский язык, даже поэзию гораздо менее сложную и перенасыщенную метафорами, чем поэзия Мандельштама. (Надежда Мандельштам говорила, что ее муж «терпеть не мог стихотворных переводов».)
Готовность отказаться от оригинальных метрических и рифмовых схем часто является преимуществом переводчиков-неносителей языка, которые понимают, что даже если не считать семантических жертв, метр и стишки, звучащие божественно изящно на русском языке, часто напоминают детские стишки на английском языке. Иосиф Бродский, напавший на Кларенса Брауна и У.
С. Мервин 1973 перевода Мандельштама из-за их неверности в рифме и размере, были слишком близки к оригиналам, чтобы увидеть это. (Мне бы очень хотелось, чтобы New Directions сделали Black Earth прямым переводом для двуязычных читателей, для тех, кто стремится к двуязычию, и для тех, кто любит расшифровывать узоры в кириллическом стихе.)
В своем предисловии Франс объясняет, что он «использовал множество полных рифм, наклонных рифм, внутренних рифм, ассонансов и аллитераций, пытаясь воссоздать на английском языке поэзию, которая в равной степени обращается к внутреннему глазу и уху». Такой подход дал выдающиеся результаты, передав мандельштамовскую плотность с изяществом, доставляющим удовольствие от целого еще до того, как читатель полностью переварит части. Большая часть ориентированной на будущее поэзии современников Мандельштама сейчас кажется безнадежно устаревшей; Тем временем поэзия Мандельштама расцвела с течением времени. Здесь он также процветает в своем путешествии на английский язык.