Сказка пушкина о богатырях: Читать сказку о мёртвой царевне и семи богатырях онлайн

Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях, Пушкин А.С, читать

О сказке

Царь с царицею простился,
В путь-дорогу снарядился,
И царица у окна
Села ждать его одна.

 Ждет пождет с утра до ночи,
Смотрит в поле, инда очи
Разболелись глядючи
С белой зори до ночи;
Не видать милого друга!
Только видит: вьется вьюга,
Снег валится на поля,
Вся белешенька земля.

 Девять месяцев проходит,
С поля глаз она не сводит.
Вот в сочельник в самый, в ночь
Бог дает царице дочь.
Рано утром гость желанный,
День и ночь так долго жданный,
Издалеча наконец
Воротился царь-отец.
На него она взглянула,
Тяжелешенько вздохнула,
Восхищенья не снесла
И к обедне умерла.

Долго царь был неутешен,
Но как быть? и он был грешен;
Год прошел, как сон пустой,
Царь женился на другой.
Правду молвить, молодица
Уж и впрямь была царица:
Высока, стройна, бела,
И умом и всем взяла;
Но зато горда, ломлива,
Своенравна и ревнива.
Ей в приданое дано
Было зеркальце одно:

 Свойство зеркальце имело:
Говорить оно умело.
С ним одним она была
Добродушна, весела,
С ним приветливо шутила
И, красуясь, говорила:
«Свет мои, зеркальце! скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?»

 И ей зеркальце в ответ:
«Ты, конечно, спору нет:
Ты, царица, всех милее,
Всех румяней и белее».
И царица хохотать,
И плечами пожимать.
И подмигивать глазами,
И прищелкивать перстами,
И вертеться подбочась.
Гордо в зеркальце глядясь.

Но царевна молодая,
Тихомолком расцветая,
Между тем росла, росла.
Поднялась — и расцвела.

 Белолица, черноброва,
Нраву кроткого такого.
И жених сыскался ей,
Королевич Елисеи.

 Сват приехал, царь дал слово.
А приданое готово:
Семь торговых городов
Да сто сорок теремов.

На девичник собираясь.
Вот царица, наряжаясь
Перед зеркальцем своим,
Перемолвилася с ним:
«Я ль, скажи мне всех милее.
Всех румяней и белее?»
Что же зеркальце в ответ?
«Ты прекрасна, спору нет;
Но царевна всех милее,
Всех румяней и белее».

 Как царица отпрыгнет,
Да как ручку замахнет,
Да по зеркальцу как хлопнет,
Каблучком-то как притопнет!..
«Ах ты, мерзкое стекло!
Это врешь ты мне назло.
Как тягаться ей со мною?
Я в ней дурь-то успокою.
Вишь какая подросла!
И не диво, что бела:
Мать брюхатая сидела
Да на снег лишь и глядела!
Но скажи: как можно ей
Быть во всем меня милей?
Признавайся: всех я краше.
Обойди все царство наше,
Хоть весь мир; мне ровной нет.
Так ли?» Зеркальце в ответ:
«А царевна все ж милее,
Все ж румяней и белее».

 Делать нечего. Она,
Черной зависти полна,
Бросив зеркальце под лавку,
Позвала к себе Чернавку

И наказывает ей,
Сенной девушке своей,
Весть царевну в глушь лесную
И, связав ее, живую
Под сосной оставить там
На съедение волкам.

Черт ли сладит с бабой гневной?
Спорить нечего. С царевной
Вот Чернавка в лес пошла
И в такую даль свела,
Что царевна догадалась,
И до смерти испугалась,
И взмолилась: «Жизнь моя!
В чем, скажи, виновна я?
Не губи меня, девица!
А как буду я царица,
Я пожалую тебя».

 Та, в душе ее любя,
Не убила, не связала,
Отпустила и сказала:
«Не кручинься, бог с тобой».
А сама пришла домой.

 «Что? — сказала ей царица,—
Где красавица-девица?»
— «Там, в лесу, стоит одна,-
Отвечает ей она,-
Крепко связаны ей локти;
Попадется зверю в когти,
Меньше будет ей терпеть,
Легче будет умереть».

И молва трезвонить стала:
Дочка царская пропала!
Тужит бедный царь по ней.
Королевич Елисей,
Помолясь усердно богу,
Отправляется в дорогу
За красавицей-душой,
За невестой молодой.

Но невеста молодая,
До зари в лесу блуждая,
Между тем все шла да шла
И на терем набрела.

 Ей навстречу пес, залая,
Прибежал и смолк, играя;

 В ворота вошла она,
На подворье тишина.

 Пес бежит за ней, ласкаясь,
А царевна, подбираясь,
Поднялася на крыльцо
И взялася за кольцо;
Дверь тихонько отворилась.
И царевна очутилась
В светлой горнице; кругом
Лавки, крытые ковром,
Под святыми стол дубовый,
Печь с лежанкой изразцовой.

Видит девица, что тут
Люди добрые живут;
Знать, не будет ей обидно.
Никого меж тем не видно.
Дом царевна обошла,
Все порядком убрала,
Засветила богу свечку,
Затопила жарко печку,
На полати взобралась
И тихонько улеглась.

Час обеда приближался,
Топот по двору раздался:
Входят семь богатырей,
Семь румяных усачей.

 Старший молвил: «Что за диво!
Все так чисто и красиво.
Кто-то терем прибирал
Да хозяев поджидал.
Кто же? Выдь и покажися,
С нами честно подружися.

 Коль ты старый человек,
Дядей будешь нам навек.
Коли парень ты румяный,
Братец будешь нам названый.
Коль старушка, будь нам мать,
Так и станем величать.
Коли красная девица,
Будь нам милая сестрица».

И царевна к ним сошла,
Честь хозяям отдала,
В пояс низко поклонилась;

Закрасневшись, извинилась,
Что-де в гости к ним зашла,
Хоть звана и не была.

 Вмиг по речи те спознали,
Что царевну принимали;
Усадили в уголок,
Подносили пирожок,
Рюмку полну наливали,
На подносе подавали.
От зеленого вина
Отрекалася она;
Пирожок лишь разломила,
Да кусочек прикусила,
И с дороги отдыхать
Отпросилась на кровать.

 Отвели они девицу
Вверх во светлую светлицу
И оставили одну,
Отходящую ко сну.

День за днем идет, мелькая,
А царевна молодая
Все в лесу, не скучно ей
У семи богатырей.
Перед утренней зарею
Братья дружною толпою
Выезжают погулять,

 Серых уток пострелять,
Руку правую потешить,
Сорочина в поле спешить,
Иль башку с широких плеч
У татарина отсечь,
Или вытравить из леса
Пятигорского черкеса,

 А хозяюшкой она
В терему меж тем одна
Приберет и приготовит,
Им она не прекословит,
Не перечат ей они.
Так идут за днями дни.

Братья милую девицу
Полюбили. К ней в светлицу
Раз, лишь только рассвело,
Всех их семеро вошло.

 Старший молвил ей: «Девица,
Знаешь: всем ты нам сестрица,
Всех нас семеро, тебя
Все мы любим, за себя
Взять тебя мы все бы рады,
Да нельзя, так бога ради
Помири нас как-нибудь:
Одному женою будь,
Прочим ласковой сестрою.
Что ж качаешь головою?
Аль отказываешь нам?
Аль товар не по купцам?»

«Ой вы, молодцы честные,
Братцы вы мои родные, —
Им царевна говорит, —
Коли лгу, пусть бог велит
Не сойти живой мне с места.
Как мне быть? ведь я невеста.

 Для меня вы все равны,
Все удалы, все умны,
Всех я вас люблю сердечно;
Но другому я навечно
Отдана. Мне всех милей
Королевич Елисей».

Братья молча постояли
Да в затылке почесали.
«Спрос не грех. Прости ты нас, —
Старший молвил поклонись, —
Коли так, не заикнуся
Уж о том». — «Я не сержуся, —
Тихо молвила она, —
И отказ мой не вина».

 Женихи ей поклонились,
Потихоньку удалились,
И согласно все опять
Стали жить да поживать.

Между тем царица злая,
Про царевну вспоминая,
Не могла простить ее,
А на зеркальце свое
Долго дулась и сердилась;
Наконец об нем хватилась
И пошла за ним, и, сев
Перед ним, забыла гнев,
Красоваться снова стала
И с улыбкою сказала:

 «Здравствуй, зеркальце! скажи
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?»
И ей зеркальце в ответ:
«Ты прекрасна, спору нет;
Но живет без всякой славы,
Средь зеленыя дубравы,
У семи богатырей
Та, что все ж тебя милей».

 И царица налетела
На Чернавку: «Как ты смела
Обмануть меня? и в чем!..»
Та призналася во всем:

 Так и так. Царица злая,
Ей рогаткой угрожая,
Положила иль не жить,
Иль царевну погубить.

Раз царевна молодая,
Милых братьев поджидая,
Пряла, сидя под окном.
Вдруг сердито под крыльцом
Пес залаял, и девица
Видит: нищая черница
Ходит по двору, клюкой
Отгоняя пса. «Постой,
Бабушка, постой немножко, —
Ей кричит она в окошко, —
Пригрожу сама я псу
И кой-что тебе снесу».

 Отвечает ей черница:
«Ох ты, дитятко девица!
Пес проклятый одолел,
Чуть до смерти не заел.
Посмотри, как он хлопочет!
Выдь ко мне». — Царевна хочет
Выйти к ней и хлеб взяла,

 Но с крылечка лишь сошла,
Пес ей под ноги — и лает,
И к старухе не пускает;
Лишь пойдет старуха к ней,
Он, лесного зверя злей,
На старуху. «Что за чудо?
Видно, выспался он худо, —

 Ей царевна говорит, —
На ж, лови!» — и хлеб летит.
Старушонка хлеб поймала;
«Благодарствую, — сказала. —

 Бог тебя благослови;
Вот за то тебе, лови!»
И к царевне наливное,
Молодое, золотое
Прямо яблочко летит…

 Пес как прыгнет, завизжит…
Но царевна в обе руки
Хвать — поймала. «Ради скуки,
Кушай яблочко, мой свет.
Благодарствуй за обед», —

 Старушоночка сказала,
Поклонилась и пропала…
И с царевной на крыльцо
Пес бежит и ей в лицо
Жалко смотрит, грозно воет,

Словно сердце песье ноет,
Словно хочет ей сказать:
Брось! — Она его ласкать,

 Треплет нежною рукою;
«Что, Соколко, что с тобою?
Ляг!» — и в комнату вошла,
Дверь тихонько заперла,
Под окно за пряжу села
Ждать хозяев, а глядела
Все на яблоко. Оно
Соку спелого полно,
Так свежо и так душисто,
Так румяно-золотисто,
Будто медом налилось!
Видны семечки насквозь…

 Подождать она хотела
До обеда, не стерпела,
В руки яблочко взяла,
К алым губкам поднесла,
Потихоньку прокусила
И кусочек проглотила…
Вдруг она, моя душа,
Пошатнулась не дыша,
Белы руки опустила,
Плод румяный уронила,
Закатилися глаза,
И она под образа
Головой на лавку пала
И тиха, недвижна стала…

Братья в ту пору домой
Возвращалися толпой
С молодецкого разбоя.
Им навстречу, грозно воя,
Пес бежит и ко двору
Путь им кажет. «Не к добру! —
Братья молвили, — печали
Не минуем». Прискакали,
Входят, ахнули. Вбежав,
Пес на яблоко стремглав
С лаем кинулся, озлился,
Проглотил его, свалился
И издох. Напоено
Было ядом, знать, оно.
Перед мертвою царевной

 Братья в горести душевной
Все поникли головой
И с молитвою святой
С лавки подняли, одели,
Хоронить ее хотели
И раздумали. Она,
Как под крылышком у сна,
Так тиха, свежа лежала,
Что лишь только не дышала.
Ждали три дня, но она
Не восстала ото сна.
Сотворив обряд печальный,
Вот они во гроб хрустальный
Труп царевны молодой
Положили — и толпой
Понесли в пустую гору,
И в полуночную пору
Гроб ее к шести столбам
На цепях чугунных там
Осторожно привинтили,

 И решеткой оградили;
И, пред мертвою сестрой
Сотворив поклон земной,
Старший молвил: «Спи во гробе.
Вдруг погасла, жертвой злобе,
На земле твоя краса;
Дух твой примут небеса.
Нами ты была любима
И для милого хранима —
Не досталась никому,
Только гробу одному».

В тот же день царица злая,
Доброй вести ожидая,
Втайне зеркальце взяла
И вопрос свой задала:

 «Я ль, скажи мне, всех милее,
Всех румяней и белее?»
И услышала в ответ:

«Ты, царица, спору нет,
Ты на свете всех милее,
Всех румяней и белее».

За невестою своей
Королевич Елисей
Между тем по свету скачет.
Нет как нет! Он горько плачет,
И кого ни спросит он,
Всем вопрос его мудрен;
Кто в глаза ему смеется,
Кто скорее отвернется;
К красну солнцу наконец
Обратился молодец.

 «Свет наш солнышко! ты ходишь
Круглый год по небу, сводишь
Зиму с теплою весной,
Всех нас видишь под собой.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видало ль где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ей». — «Свет ты мой, —
Красно солнце отвечало, —
Я царевны не видало.
Знать, ее в живых уж нет.
Разве месяц, мой сосед,
Где-нибудь ее да встретил
Или след ее заметил».

Темной ночки Елисей
Дождался в тоске своей.
Только месяц показался,
Он за ним с мольбой погнался.
«Месяц, месяц, мой дружок,
Позолоченный рожок!

 Ты встаешь во тьме глубокой,
Круглолицый, светлоокий,
И, обычай твой любя,
Звезды смотрят на тебя.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ей». — «Братец мой, —

 Отвечает месяц ясный,—
Не видал я девы красной.
На стороже я стою
Только в очередь мою.
Без меня царевна видно
Пробежала». — «Как обидно!» —

Королевич отвечал.
Ясный месяц продолжал:
«Погоди; об ней, быть может,
Ветер знает. Он поможет.
Ты к нему теперь ступай,
Не печалься же, прощай».

Елисей, не унывая,
К ветру кинулся, взывая:
«Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Всюду веешь на просторе.
Не боишься никого,
Кроме бога одного.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ее». — «Постой, —

 Отвечает ветер буйный,—
Там за речкой тихоструйной
Есть высокая гора,
В ней глубокая нора;
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места,
В том гробу твоя невеста».

Ветер дале побежал.
Королевич зарыдал
И пошел к пустому месту
На прекрасную невесту
Посмотреть еще хоть раз.

 Вот идет; и поднялась
Перед ним гора крутая;
Вкруг нее страна пустая;
Под горою темный вход.
Он туда скорей идет.

 Перед ним, во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном.

 И о гроб невесты милой
Он ударился всей силой.
Гроб разбился. Дева вдруг
Ожила. Глядит вокруг

 Изумленными глазами,
И, качаясь над цепями,

 Привздохнув, произнесла:
«Как же долго я спала!»

 И встает она из гроба…
Ах!.. и зарыдали оба.

 В руки он ее берет
И на свет из тьмы несет,

 И, беседуя приятно,
В путь пускаются обратно,
И трубит уже молва:
Дочка царская жива!

Дома в ту пору без дела
Злая мачеха сидела
Перед зеркальцем своим
И беседовала с ним,

 Говоря: «Я ль-всех милее,
Всех румяней и белее?»
И услышала в ответ:
«Ты прекрасна, слова нет,
Но царевна все ж милее,
Все румяней и белее».

 Злая мачеха, вскочив,
Об пол зеркальце разбив,
В двери прямо побежала
И царевну повстречала.
Тут ее тоска взяла,
И царица умерла.
Лишь ее похоронили,
Свадьбу тотчас учинили,
И с невестою своей
Обвенчался Елисей;

 И никто с начала мира
Не видал такого пира;

 Я там был, мед, пиво пил,
Да усы лишь обмочил.

Александр Сергеевич Пушкин

У Лукоморья, аудиосказка (1974)

Сказка о золотом петушке, аудиосказка (1991)

Сказка о попе и работнике его Балде, аудиосказка (1971)

Сказка о рыбаке и рыбке, аудиосказка (1971)

Сказки Пушкина, Н.Литвинов, аудиосказка (1971)

Сказки Пушкина, аудиосказки (1969)

Сказка о царе Салтане, аудиосказка (1969)

Сказка о попе и работнике его Балде, аудиосказка (1969)

Сказка о рыбаке и рыбке, аудиосказка (1969)

Сказка о попе и о работнике его Балде (1981)

Хуа-Хин в Тайланде – 12 месяцев лета

Мои жёны

Корреспондент

Не в духе

Николай Исаич Пушкин

Три пояса

Я люблю нашу улицу

Дорогой товарищ слон

Ай, да Балда! спектакль сказка (1978)

Сказка о попе и о работнике его Балде, спектакль сказка (1973)

Сказка о царе Салтане, спектакль (1974)

Сказка о рыбаке и рыбке, спектакль сказка (1973)

Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях, спектакль сказка (1973)

Судьба барабанщика

Чему научила сказка

Пушкин в лицее, диафильм (1970)

Детство Пушкина, диафильм (1969)

Тиха украинская ночь

Как я гостил у дяди Миши

Главные реки

ВСЕ СКАЗКИ С КАРТИНКАМИ

← Предыдущая

Следующая →

Сказка о мертвой царевне и семи богатырях А.

С.Пушкина как православная сказка

Направление: «Православное искусство». Тема: «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях А.С.Пушкина как православная сказка». Работа ученицы   5 класса НОУРО «Саровская православная гимназия» Васляевой Александры Владимировны, руководитель: Суздальцева Наталия Владиславовна, учитель русского языка и литературы.

ВВЕДЕНИЕ

В прошлом
учебном  году мой, тогда еще четвертый
класс к праздничному пасхальному концерту поставил сказку А.С.Пушкина «Сказка о
мёртвой царевне и семи богатырях». В этой сказке мне досталась роль
зеркальца-рассказчика. Репетировали мы двумя составами. В начале казалось, что
ничего не получится и сказка у нас не выйдет, потому что болел режиссер Надежда
Соломоновна Файзулина, болели или уезжали ребята-актеры. Но после долгих и
усердных стараний сказка получилась. Первый раз мы показали нашу сказку на
празднике Пасхи нашим гимназистам и родителям, затем воспитанникам интерната №
9, а в третий раз учащимся муниципальных школ – призерам городской олимпиады по
истории русского языка. Но все спектакли проходили в пасхальные дни. И у меня
появился вопрос: почему наши преподаватели решили поставить с нами именно эту
сказку именно к празднику Пасхи? От директора Н.В.Суздальцевой я узнала, что
этот спектакль мы ставили еще и в рамках конкурса «Православная инициатива» по
проекту «Дети рассказывают детям: популяризация православной книги силами
театральной студии гимназии». Значит, сказка Пушкина – православная сказка? Это
стало для меня настоящим открытием, которым я хочу поделиться в данной работе.

Итак, цель моей работы: доказать, что «Сказка о мертвой царевне и семи
богатырях» А.С.Пушкина является православной сказкой.

ГЛАВА 1. СИМВОЛИЧЕСКОЕ НАЧАЛО

Пушкинская
сказка начинается с трагедии разрушения семьи: с прощания царя с царицей,
долгим (9 месяцев!) отсутствием царя, страданием и страхом оставшейся в
одиночестве и ждущей рождения первого ребенка молодой царицы:

Царь с царицею простился,

В путь-дорогу снарядился,

И царица у окна

Села ждать его одна.

Ждет пождет с утра до ночи,

Смотрит в поле, инда очи

Разболелись глядючи

С белой зори до ночи;

Не видать милого друга!

Только видит: вьется вьюга,

Снег валится на поля,

Вся белешенька земля.

Девять месяцев включают в себя и весну, и лето, и зиму,
но для царицы в отсутствии любимого время остановилось. В ее сердце одно время -
зима, вьюга, холод. Пушкин использует образ вьюги не как обозначения времени
года, а как символ душевного холода и постепенного духовного умирания.

Образ вьюги
символичен еще и тем, что у Пушкина он всегда выступает как символ бесовства,
искушения. Пример тому стихотворение «Бесы», повесть «Метель» или роман
«Капитанская дочка» (встреча главного героя с разбойником Пугачевым в метель).
А вот цитата из «Бесов»:

 Вьюга злится, вьюга плачет;

 Кони чуткие храпят;

 Вот уж он далече скачет;

 Лишь глаза во мгле горят;

 Кони снова понеслися;

 Колокольчик дин-дин-дин. ..

 Вижу:
духи собралися

 Средь белеющих равнин.

 
Бесконечны, безобразны,

 В мутной месяца игре

 Закружились бесы разны,

 Будто листья в ноябре…

Таким образом, в начале сказки мы видим не только
начало разрушения семьи, но и разрушения всего мира, потому что, во-первых,
семья – это основа русского православного космоса, а во-вторых, потому что
главные герои не простые люди, а царь с царицей. Разрушение царской семьи
грозит разрушением нравственных основ всего государства. Тем более, что мы не
знаем по каким государственным делам оставляет царь свою ждущую ребенка супругу
– война ли это как защита государства, как завоевательный поход или просто
долгое заграничное путешествие. В любом случае расставание супругов в начале
сказки приводит не к радости встречи, а к еще большей трагедии – смерти царицы.
Мир на грани катастрофы. И вот тут-то в последние дни жизни царицы Бог посылает
разрушающемуся миру крохотный лучик надежды – рождение дочери.

Вот в сочельник в самый, в ночь

Бог дает царице дочь.

Царевна
рождается в символичное время – в Рождество, в то же время, что сам Христос!
Это не может быть случайным совпадением, Пушкин сам выбирает такое время для
рождения своей героини. Как Христос приходит для спасения этого мира, так и
царевна, рожденная в Рождество, символ надежды этого мира на спасение. Но пока
царевна еще мала, она еще растет, а мир только множится грехами – через год
после смерти жены царь женится на молодой царице.

Долго царь
был неутешен,

Но как быть?
и он был грешен.

ГЛАВА 2. ВСЁ – С БОГОМ!

1. Самым главным доказательством того, что «Сказка о
мертвой царевне и семи богатырях» настоящая православная сказка (то есть космос
ее православный и герои ее живут и судятся автором по христианским заповедям),
является упоминание Пушкиным Бога в самых ключевых моментах сказки. Все в
сказочном мире Пушкина происходит по воле Божьей, все герои вспоминают Бога в
критические и ответственные моменты. Само рождение царевны происходит по воле
Бога:

Вот в сочельник в самый, в ночь

Бог даёт царице дочь

2. Следующий раз Бог упоминается в
один из самых страшных моментов сказки – когда злая царица приказывает сенной
девушке Чернавке свести царевну в лес и «связав ее, живую под сосной оставить
там на съедение волкам». Чернавка заводит царевну в лесную глушь, но отпускает
со словами:

«Не кручинься, Бог с тобой».

Слова, сказанные Чернавкой, имеют двойное значение: и
переносное, фразеологическое, зафиксированное в словарях, и прямое.

Учебный фразеологический словарь. —
М.: АСТ. Е. А. Быстрова, А. П. Окунева, Н. М. Шанский. 1997:

«Бог с тобой <с ним,
с ней, с ними, с вами. Разг. Неизм.1. Пусть будет так (выражение согласия,
примирения, прощения, уступки).

Бог с
тобой, езжай одна.

Бог с
тобой, золотая рыбка! Твоего мне откупа не надо. (А. Пушкин.)

2. Как можно, зачем
(выражение несогласия, упрека, удивления, недовольства и т. п.).

«Вот
собираюсь за границу: для этого… имение заложу или продам…» – «Бог с тобой, что
ты, Борюшка!» (И. Гончаров.)

Но слова Чернавки, взятые в прямом значении,
воспринимаются и как утешение царевны, что Бог ее не оставит, и одновременно
констатация факта – Бог с царевной всегда, она его избранница. И отказывается
от злодеяния Чернавка, может быть, именно потому, что вспомнила о Боге и
осознала всю греховность своего поручения.

3. Третий раз Пушкин упоминает Бога также в очень
ответственный момент, когда жених царевны – королевич Елисей отправляется ее
искать:

Королевич Елисей,

Помолясь усердно Богу,

Отправляется в дорогу

За красавицей-душой,

За невестой молодой.

Королевич Елисей не надеется только на свои силы, он
просит помощи у Бога, потому что не знает, где искать ему невесту.

4. Следующее упоминание Бога тоже не случайное.
Царевна, отпущенная Чернавкой, набредает в лесу на терем семи богатырей и,
зайдя в дом, на наш взгляд, по одной только детали определила, что никакой беды
здесь с ней не случится:

И царевна очутилась

В светлой горнице; кругом

Лавки, крытые ковром,

Под святыми стол дубовый,

Печь с лежанкой изразцовой.

Видит девица, что тут

Люди добрые живут.

«Под святыми» — значит под иконами, по одной этой
детали царевна определяет, что здесь живут люди православные, а значит добрые,
соблюдающие заповеди божии. Более того, решив остаться в тереме, царевна
наводит порядок в доме, который для нее не возможен без молитвы:

Дом царевна обошла,

Все порядком убрала,

Засветила Богу свечку,

Затопила жарко печку,

На полати взобралась

И тихонько улеглась

«Засветила Богу свечку» — наверняка Пушкин имел в виду
в этих строчках, что царевна поблагодарила Бога за спасение, помолилась за тех
людей, в дом которых ее Бог привел. И самое главное – восстановление порядка,
гармонии в сказке, до этого повествовавшей только о бедах и грехах, началось с
зажжённой Богу свечки.

5. Еще раз Бога Пушкин упомянет тоже
в важном эпизоде – в сцене сватовства богатырей к царевне. Это момент искушения
и для богатырей, их братской любви, ведь они готовы поссориться из-за гостьи, и
для самой царевны, ведь у нее есть жених — останется ли она ему верна?

Старший молвил ей: «Девица,

Знаешь: всем ты нам сестрица,

Всех нас семеро, тебя

Все мы любим, за себя

Взять тебя мы все бы рады,

Да нельзя, так Бога ради

Помири нас как-нибудь…

Все герои призываю Бога помочь им в
их искушении, именно поэтому с честью выходят из духовной брани, не совершив
греха. «Спрос  — не грех», — говорит Пушкин словами старшего брата после правильного
выбора царевны:

Всех я вас люблю сердечно;

Но другому я навечно

Отдана. Мне всех милей

Королевич Елисей».

6. Бога упоминают не только
положительные герои сказки, но и злодеи. Так пришедшая погубить царевну
черница, бросая ей отравленное яблоко, говорит при этом:

Бог тебя
благословит,

Вот за то тебе, лови!

Черница – это монахиня, именно
поэтому она внушает доверие царевне и та ее не боится, несмотря на
предупреждение чуткого пса. Это еще раз говорит о набожности царевны, она
верит, что тот, кто верит в Бога, человек добрый, от него зла ждать нельзя.
Именно поэтому злая царица подсылает к ней убийцу, переодетую в монахиню. Но
черница, подавая яд и произнося при этом «Бог тебя благословит», как бы дает
одновременно противоядие. Может, поэтому царевна не умирает, а лишь впадает в
зачарованный сон.

7. Кто-то может не согласиться с
тем, что пушкинская сказка православная, приведя в довод, что в ней действуют
языческие герои: солнце, ветер, месяц. Это так, ведь это сказка, а какая же
русская сказка без языческих героев – Кощея или Бабы Яги, лешего и прочих. Но даже
языческие герои у Пушкина подчиняются Богу! Вспомним встречу Елисея с ветром:

«Ветер, ветер! Ты могуч,

Ты гоняешь стаи туч,

Ты волнуешь сине море,

Всюду веешь на просторе.

Не боишься никого,

Кроме Бога
одного».

И ведь именно этот, имеющий страх Божий, языческий
герой помогает Елисею!

ГЛАВА 3. ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ

Образ царевны.

 В своём произведение А.С.Пушкин
создаёт образ царевны как идеал православной девушки. Царевна прекрасна и
снаружи («белолица, черноброва»), и внутри («красавица душой»). А также царевну
можно сравнить со светлыми, непорочными девами как Богородица, Вера,  Надежда, 
Любовь и др. Время рождения (ночь в сочельник – канун Рождества)
определяет судьбу царевны, а поскольку она главная героиня сказки, то дата
определяет и сюжет сказки: раннее сиротство, в детстве она «нраву кроткого»,
далее – испытания, странствия, добрые дела (забота о богатырях, помощь
чернице), искушение (брачное предложение богатырей), верность жениху, смерть
(временное торжество зла) и чудесное воскресение. По сути дела перед нами
житийный сюжет со всеми его основными элементами, но в его сказочной
модификации.

 Образ Царевны вполне соответствует
пушкинскому «милому идеалу» русской женщины: не случайно в сказке почти
цитируется последняя встреча Татьяны и Онегина из романа «Евгений Онегин».
Сравним. В романе: «Я вас люблю, К чему лукавить, Но я другому отдана. Я буду
век ему верна»; и в сказке: «Всех я вас люблю сердечно; Но другому я навечно//
Отдана…». А ведь Татьяна Ларина – это пушкинский идеал русской женщины.

Образ
королевича Елисея

Жених царевны носит имя Елисей не случайно, и он
единственный герой, который имеет имя собственное. Это имя связывает всю сказку
с Библией. В 4-ой Книге Царств Ветхого Завета описаны жизнь и деяния пророка
Елисея, жившего в IХ веке до Рождества Христова и являвшегося учеником и
преемником другого ветхозаветного пророка — Илии. Для нас здесь важен и тот
факт, что святой Елисей мог оживлять мертвых. В Книге Царств так описывается
воскресение им ребенка самаритянки: «И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок
умерший лежит на постели его. И вошел, и запер дверь за собою, и помолился
Господу. И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и
свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось
тело ребенка <…> и открыл ребенок глаза свои». Сравним: в пушкинской
сказке Елисей отправляется на поиски невесты также «помолясь усердно Богу», а,
найдя её в пещере, свершает чудо: «И о гроб невесты милой Он ударился всей
силой. Гроб разбился. Дева вдруг Ожила. Глядит вокруг Изумленными глазами…».
Несомненно, Пушкин как христианин прекрасно знал Священное писание, тем более
что православная церковь поминает пророка Елисея. И христианский миф о пророке
Елисее и значение его имени (в переводе с еврейского означает коего
спасение Бог) точно вписываются в сюжет сказки о торжестве
добродетельной любви над ненавистью, жизни над смертью, света над тьмой: «В
руки он её берет И на свет из тьмы несет».
Невольно возникают ассоциации с житийным сюжетом о Петре и Февронии.

Но функции образа королевича Елисея не исчерпываются
любовным сюжетом. Елисей – спаситель царства от разрушения, от гибели, от
власти бесов. Поэтому сразу после похорон царицы – свадьба: злая мачеха
находится за пределами православного пространства. А Елисей и царевна – по сути
дела венчаются и на царство. В финале нет и намека на конец света. Наоборот –
возрождается власть, основанная на христианских идеалах. Поэтому и пир, какого
не видал «никто с начала мира». Таким образом, сказка
завершается напоминанием о событии, с которого и началась – с Рождества
Христова.

Образ злой
царицы

На примере злой мачехи Пушкин нам рассказывает историю постепенного
духовного падения человека. Это особенно становится очевидным, если сравнить
героиню Пушкина с злой царицей из сказки братьев Гримм. В сказке А.С.Пушкина  царица – это самый обыкновенный человек,
правда, очень эгоистичный и завистливый. А королева братьев Гримм — это не просто
грешный человек, а настоящая ведьма.  Русская
царица пыталась погубить царевну не сама, а через других людей (чернавка,
черница). А у братьев Гримм королева все делала сама. И когда она велела егерю
убить Белоснежку, то приказала принести ещё и её внутренние органы и съела
потом их! Царица же просто велела чернавке отвести царевну в лес и не убивать,
а просто привязать к  дереву. В
пушкинской сказке, в отличие от европейской, нет никаких мистических сил,
колдовства. В «Белоснежке» семь гномов – это явно фантастические существ,
которые непонятно то ли добрые, то ли злые. А в «Мертвой царевне» видно, что
богатыри — это люди, да к тому же «добрые», то есть честные, православные.

Пушкина интересует не фантастика, волшебство и мистика, а человеческие
отношения и история человеческой души. В начале сказки злая царица еще вовсе не
злая, а только лишь своенравная:

Правду
молвить, молодица

Уж и впрямь
была царица:

Высока,
стройна, бела,

И умом и
всем взяла;

Но зато горда, ломлива,

Своенравна и ревнива.

Но она умеет
быть и другой – почти доброй и веселой, правда, не со всеми, а лишь с зеркальцем:

Ей в
приданое дано

Было
зеркальце одно:

Свойство
зеркальце имело:

Говорить оно
умело.

С ним одним она была

Добродушна, весела,

С. ним приветливо шутила…

Причем, это
зеркальце ей дано было в приданное, то есть досталось от родителей. И кто знает
историю царицы до замужества! Может, ее своенравность – это следствие
неправильного воспитания.

Но вот один грех – гордость — влечет за собой другой – зависть. Царица
позавидовала красоте царевны («Черной зависти полна»). И вот зависть уже
впускает новый грех – гнев («Черт ли сладит с бабой гневной?») и толкает на
настоящее преступление – отвести царевну в лес на съедение волкам. И вот только
после этого злодеяния Пушкин и наделяет свою героиню эпитетом – «царица злая». Одно злодейство влечет
за собой другое, еще более ужасное: завести царевну в глушь и бросить ее на
съедение зверям – это одно, здесь как бы инсценируется несчастный случай, а
дать яду руками монахини – это уже и прямое убийство, да еще и клевета на
православных людей, то есть на Бога! А когда царевна возвращается домой, царица
от злости умирает, даже, может, и не от злости, а от самого страшного греха –
уныния, от которого вешается нераскаявшийся Иуда:

Тут ее тоска взяла,

И царица умерла.

Таким образом, Пушкин показывает нам духовное падение человека именно с
христианской точки зрения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По жанру пушкинскую сказку нужно рассматривать как
один из первых (если не первый) образец русской пасхальной и
одновременно рождественской сказки. В литературоведческом словаре
читаем: «Традиционный рождественский рассказ имеет светлый и радостный финал, в
котором добро неизменно торжествует. Герои произведения оказываются в состоянии
духовного или материального кризиса, для разрешения которого требуется чудо.
Чудо реализуется здесь не только как вмешательство высших сил, но и счастливая
случайность, удачное совпадение, которые тоже в парадигме значений календарной
прозы видятся как знак свыше. Часто в структуру календарного рассказа входит
элемент фантастики, но в более поздней традиции, ориентированной на
реалистическую литературу, важное место занимает социальная тематика». Этим
критериям рождественского рассказа соответствует и сказка Пушкина: царевна
рождается в канун Рождества в момент духовного кризиса мира и семьи как надежда
на будущее искупление, пройдя через ряд искушений, герои добираются до
радостного финала, где «добро неизменно торжествует».

Однако пушкинская сказка – это еще и пасхальная сказка,
потому что главная героиня – мертвая царевна. Она схожа с Христом не только
днем рождения, но и судьбой: ей суждено умереть и воскреснуть. И вместе с ней
воскресает весь православный мир сказки.

Основателем жанра рождественского рассказа принято считать
Чарльза Диккенса, который в 1843 году написал «Рождественскую песнь в прозе» Рождественские
рассказы и повести задумывались Диккенсом как своеобразные проповеди
человечности, любви, добра, призыв изменить жестокий мир через собственное
преображение. Затем Диккенс решает писать по рассказу к каждому Рождеству. В
1844 выходят «Колокола», в 1845 — рождественская повесть «Сверчок за очагом», в
1847 — «Одержимый, или Сделка с призраком». Однако Диккенс написал свою историю
в 1843 году, а Пушкин создал свою сказку на целых десять лет раньше – в 1833 в
Болдино! То есть получается, что это именно Александр Сергеевич Пушкин –
основатель жанра рождественской и пасхальной сказки! И не только в русской
литературе, а и в мировой!

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Николаева
С.Ю. Пасхальный текст в русской литературе. Монография. М.; Ярославль:
Издательство «Литера», 2004

2.
Пушкин А.С. Сказка о мертвой царевне и семи с иллюстрациями Б. Дехтерева,
Москва, Государственное издательство детской литературы министерства просвещения
РСФСР, 1953 г.

3.
Рождественский рассказ  http://ru.wikipedia.org/wiki 

При использовании любых материалов ссылка (гиперссылка) на сайт Православный Саров обязательна

Краткая история русского фольклора — Пушкинский Дом

Ада Вордсворт находит связь между матриархатом, национализмом и коммунизмом в славянских сказках.

Василиса Прекрасная, героиня одной из самых известных русских сказок, в иллюстрации Ивана Билибина.

На протяжении многих поколений фольклор и особенно сказки (сказки) составляли неотъемлемую часть русской жизни. Эти истории, зародившиеся в дохристианской Руси, систематизированные в XIX веке и использованные в политических целях в Советском Союзе, — один из способов проследить социальную историю России и ее традиции. С учетом того, что размеры России привели к большому разнообразию историй, а ее экстремальные политические состояния на протяжении столетий означают, что политическое использование фольклора было гораздо более значительным, чем в других культурах, неудивительно, что изучение русского и славянского фольклора так важно. обширная и актуальная тема.

Крещение Руси при Владимире I было первой преградой, которую необходимо было преодолеть славянскому фольклору. Врожденная связь между язычеством и фольклором означала, что оно рассматривалось духовенством как препятствие на пути обращения крестьян и, следовательно, было запрещено в XII веке. К счастью, этот запрет невозможно было полностью осуществить, и, в конце концов, именно церковь была вынуждена приспосабливаться, смешивая аспекты фольклора с христианскими историями, что привело к своего рода смешению религий (9).0009 dvoeverie ), который сегодня также можно увидеть в общинах коренных американцев. Однако большая часть матриархальной природы дохристианского фольклора была утеряна вместе с прежними образами мудрых, старых волшебниц, выступавших в качестве ключевых фигур в советах и ​​​​руководстве героев ( богатыри ), и даже женщин-героев ( паленицы ). или богатырей ) сами.

Наиболее ярко это можно увидеть в развитии Бабы-Яги, самого известного из всех славянских фольклорных персонажей, который присутствует в сказках по всей Центральной и Восточной Европе и в России. До христианства она была воплощением языческой богини возрождения, живущей в лесу, который был символом перехода между жизнью и смертью и представлял своего рода фигуру Матери-Земли. Она действовала как шаманская мудрая женщина, дающая советы героям, и сыграла центральную роль в их победах. Отсутствие у нее детей или мужа дало ей необходимую свободу, чтобы посвятить свою жизнь искусству. Однако с христианизацией славянского мира и пришедшим с ней все более патриархальным характером это стало неприемлемым и рассматривалось как угроза предпочтительному общественному порядку, и поэтому она была переписана как злая ведьма, которую мы знаем сегодня.

Баба Яга прилетает на своей ступе, иллюстрация Ивана Билибина

Баба Яга, снова в иллюстрации Ивана Билибина.

Кодификация и изучение русского фольклора начались в начале девятнадцатого века, когда рост грамотности и подъем романтического движения привели к желанию записывать и сохранять устные традиции. Роль класса в этом является центральной, и такие писатели, как Пушкин, пытаются «улучшить» истории, рассказанные ему его взрослеющей няней. Хотя масштабы изменений несопоставимы с влиянием христианизации, роль богатых людей в написании этих рассказов неизбежно привела к дальнейшей утрате их первоначального эгалитаризма. Как только эти истории были записаны, потребность матерей и нянек в том, чтобы рассказывать их, изменяя их по своему желанию, значительно уменьшилась. Несмотря на это, эта кодификация предоставила средства, с помощью которых ученые могли впервые начать смотреть на фольклор с академической точки зрения. Именно в это время фольклор стал подразделяться на различные подразделы, наиболее популярными из которых были бытовые сказки, сказки о животных и богатырские народные песни.

Использование фольклора в качестве средства пропаганды национализма также началось в это время с движением славянофилов. Славянофилы рассматривали фольклор как свидетельство врожденных христианских ценностей русского народа (народа), проявившихся в добродетели и нравственности, ценимых в сказках, а также как свидетельство национальной традиции, объединявшей славян задолго до петровских попыток европейского национальность. Во всей Российской империи фольклор состоял из сходных тем и сюжетов, например Бабы-Яги, объединяющей огромное пространство с тем, что считали славянофилы, сходным этическим миропониманием, а сверх того, сходным — и исключительно русским — душа.

Значение фольклора в повседневной жизни народа сделало его идеальным форматом пропаганды при Советском Союзе, и особенно при Сталине. Типичная формула — скромный герой из низшего сословия побеждает алчного злодея из высшего сословия с помощью доброжелательного лидера — вписывалась в советский нарратив о классовой борьбе под надзором государства и поэтому была подхвачена при написании новых сказок. Они были направлены на то, чтобы подчеркнуть улучшение жизни в СССР и продемонстрировать формы героизма, которые считались ключевыми для его успеха, — тяжелый труд и лояльность государству.

Одновременно редактировался и подвергался цензуре традиционный фольклор с целью обеспечения его соответствия государственному сообщению. Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) была создана для подавления фольклора, который мог быть сочтен развращающим советских людей, в частности детей, которые считались особенно уязвимыми для так называемого «буржуазного вздора» фольклора. , в то время как народные певцы были строго обучены марксистской философии, чтобы дать им возможность эффективно продвигать коммунистическую идею в своих рассказах. Это, конечно, порочно: народные сказки, прошедшие путь от крестьянства до высших инстанций монархии, превратились затем в сказки государственные, переданные вниз, простым людям.

Владимир Пропп, ведущий формалист-теоретик фольклора.

Нельзя сказать, что фольклор всегда использовался в качестве пропаганды в СССР. 1920-е часто называют «золотыми годами» сказок; краткий момент между царским режимом и сталинизмом, когда государство было слишком занято экономикой, чтобы думать о науке. В это время расцвели академики-фольклористы и развились две школы мысли: формалистская и финская. Формалисты рассматривали фольклор как аполитичную форму искусства, тогда как финны смотрели на него с историко-географической точки зрения. Хотя обоих можно критиковать за отсутствие социального анализа, само их существование указывало на мгновенный глоток свежего воздуха для советских фольклористов, чтобы они могли работать без той степени цензуры, с которой они вскоре столкнутся.

В постсоветскую эпоху городские сказки процветают, а Интернет обеспечивает пространство для общения, которое когда-то можно было увидеть в деревнях и деревнях. Некоторые критики не считают их фольклором, поскольку они не являются частью устной традиции, и вместо этого называют их «пост-» или «анти-» фольклором, однако растет согласие с тем, что сообщества сформировались в Интернете, а истории которые движутся по ним, являются воплощением фольклора двадцать первого века. Если когда-то сказочники путешествовали по стране, разыгрывая сказки, то сегодня интернет — это сфера перформанса и размышлений. С ростом популярности феминистского и квир-прочтений фольклора и признанием роли церкви в искажении историй матриархальное происхождение славянских фольклорных традиций выходит на первый план в прогрессивных кругах Интернета, а также в «новом обществе». народные беседы» современных писателей, таких как Людмила Петрушевская.

Неоспоримая привлекательность этих простых, захватывающих, утешительных сказок была неизменной на протяжении всей бурной истории России. Их адаптация к различным средствам массовой информации в прошлом веке еще больше усилила их роль центральной опоры российской жизни. В такой большой стране, как Россия, в которой так много разных обычаев и культур, сила фольклорной традиции жизненно важна для того, чтобы объединять людей с детства и создавать общее чувство общности и истории. Каким бы политизированным ни был русский фольклор, а может снова стать, мне кажется, что классические персонажи Бабы Яги и Василисы Прекрасной не проявляют никаких признаков утраты своего статуса ключевых аспектов детства каждого русского человека, независимо от политических взглядов или социального положения. статус.

Ада Вордсворт учится на третьем курсе факультета русистики UCL SSEES, специализируясь на политике, литературе и пересечениях между ними. Другими ее основными интересами являются последствия изменения климата, а также освободительные движения ЛГБТ+ в России и бывшем Советском Союзе.

Рафи Хэй 13 мая 2020 г.

0 лайков

Александр Пушкин и русский фольклор

Когда мы с мужем были в Санкт-Петербурге, Россия, мы совершили поездку в город Пушкин (названный в честь поэта), который окружает поместья Царское Село («Царское село»). Я скоро поделюсь фотографиями поместья в другом посте; Сегодня я хочу немного поговорить о Пушкине и русском фольклоре.

Памятник Пушкину, основанный 26 мая 1899 года, к 100-летию со дня рождения поэта. Пушкин получил образование в Царскосельском лицее.

Александр Пушкин (1799-1837) общепризнан величайшим русским поэтом. Он родился в аристократической семье с давним и знатным происхождением и посещал привилегированную школу для дворян в Царском Селе, недалеко от столицы, Санкт-Петербурга.

Пушкин тоже был романистом, но частью его литературного наследия являются его «сказки», которые были основаны на русском фольклоре (и на некоторых французских сказках — из-за этого его сказки подвергались критике, назывались «искусственными цветами» — источник).

Я, честно говоря, мало что знал о русском фольклоре или сказках Пушкина, поэтому я провел небольшое исследование и обнаружил два интересных факта…

ФАКТ № 1 — Сказки Пушкина всегда были любимым предметом для школы живописи Палех , известный старинный центр иконописи и лаковой миниатюры. (Подробнее об этом факте в моем следующем посте!)

ФАКТ №2:   В русском фольклоре нет фей , поэтому их действительно следует отнести к «сказкам» — их еще называли «сказками чудес». (Спасибо веб-сайту Маши Гедилагин Холл, который был моим источником большей части информации, которую вы найдете ниже!)

Что же такое сказка? Это история. Прежде всего. По-русски это называется СКАЗКА. Слово от того же корня, что и глагол «говорить» — сказать. Поэтому это просто «то, что рассказывают» — сказка или история. Но, по сути, это вымысел, а не новость, что-то, что кто-то придумал: развлечение.

Вплоть до конца восемнадцатого века почти все, от царя до крестьянина, восхищались сказкой. После этого сказки стали частью культуры низшего сословия. Также следует отметить, что ранние русские народные сказки традиционно рассказывались только после наступления темноты — когда маленькие дети спали — они, как правило, не были предметом для детей (слишком страшные).

СУЩЕСТВУЕТ ЧЕТЫРЕ ОСНОВНЫХ ТИПА РУССКИХ НАРОДНЫХ СКАЗОК:
1 — Волшебные сказки с женским герой.
2 — Волшебные сказки с мужчиной героем.
3 — Животные сказки (с животными в качестве главных героев, с участием или без участия человеческих персонажей).
4 — Рассказы о буднях.

1, 2 — Первые две категории взаимосвязаны. Герои и герои отправятся на какое-то задание. Это может быть поход в лес за дровами, грибами или ягодами; или это может быть путешествие в далекое царство. В обоих типах сказок появляются похожие персонажи, и обычно они заканчиваются женитьбой, а может быть, и удачей.

— Волшебные сказки, в которых героем является женщина (обычно девушка), сосредоточены на ее способности выполнять определенные задачи. Эти задания обычно практичны и проверяют бытовые навыки героини: уборка, готовка, прядение, ткачество и, конечно же, ее знание правильного поведения. Эти сказки также проверяют ее этику: она не должна лгать, хотя и может говорить меньше правды; она не должна красть, но также разрешено брать что-то у злого персонажа после того, как ей это разрешил кто-то из этого дома.
—Волшебные сказки с героем мужского пола следуют несколько иной схеме. Во-первых, герой-мужчина ВСЕГДА покидает свой дом в ПОИСКАХ (герой-женщина может проживать все свои приключения на своем заднем дворе). От героя-мужчины не ждут выполнения заданий, по крайней мере, в одиночку: он встречает волшебных помощников, которые сделают за него его работу или же исправят ошибки, которые он совершает, пытаясь выполнить задание.

3 — Третья категория сказок не волшебные как таковой, если не считать животных способность говорить «народными голосами» (человеческая речь). В этих рассказах могут участвовать люди или нет, но обычно присутствие людей где-то признается или считается само собой разумеющимся.
—Сказки о животных – это не милые истории о милых пушистых существах. Персонажи-животные строго типизированы:

• Волки жадные, довольно глупые, и самцы (русское слово для волка «волк», существительное мужского рода).
• Лисы хитры, расчетливы и хитры. Они также женского пола (русское слово, обозначающее лису, — «лиса», существительное женского рода).
• Кошки оппортунистичны и ленивы. Они мужского пола (русское слово, обозначающее кошку, — «кот», существительное мужского рода).
• Медведи большие и неуклюжие (естественно), довольно неуклюжие и не очень сообразительные. Это самцы (русское слово, обозначающее медведя, — «медведь», существительное мужского рода). Русское слово, эквивалентное «плюшевому мишке», «миша», также является уменьшительным от имени Михаил, которое является стандартным «именем» народных мишек.
• Зайцы быстрые и трусливые, самцы («заяц» по-русски — «заяц», существительное мужского рода).