Содержание
Сказка Иван-царевич и серый волк
Жил-был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном.
И был у царя сад великолепный; росла в том саду яблоня с золотыми яблоками.
Стал кто-то царский сад посещать, золотые яблоки воровать. Царю жалко стало свой сад. Посылает он туда караулы. Никакие караулы не могут уследить похитника.
Царь перестал и пить и есть, затосковал. Сыновья отца утешают:
— Дорогой наш батюшка, не печалься, мы сами станем сад караулить.
Старший сын говорит:
— Сегодня моя очередь, пойду стеречь сад от похитника.
Отправился старший сын. Сколько ни ходил с вечеру, никого не уследил, припал на мягкую траву и уснул.
Утром царь его спрашивает:
— Ну-ка, не обрадуешь ли меня: не видал ли ты похитника?
— Нет, родимый батюшка, всю ночь не спал, глаз не смыкал, а никого не видал.
На другую ночь пошел средний сын караулить и тоже проспал всю ночь, а наутро сказал, что не видал похитника.
Наступило время младшего брата идти стеречь.
Пошел Иван-царевич стеречь отцов сад и даже присесть боится, не то что прилечь. Как его сон задолит, он росой с травы умоется, сон и прочь с глаз.
Половина ночи прошла, ему и чудится: в саду свет. Светлее и светлее. Весь сад осветило. Он видит — на яблоню села Жар-птица и клюет золотые яблоки.
Иван-царевич тихонько подполз к яблоне и поймал птицу за хвост. Жар-птица встрепенулась и улетела, осталось у него в руке одно перо от ее хвоста.
Наутро приходит Иван-царевич к отцу.
— Ну что, дорогой мой Ваня, не видал ли ты похитника?
— Дорогой батюшка, поймать не поймал, а проследил, кто наш сад разоряет. Вот от похитника память вам принес. Это, батюшка, Жар-птица.
Царь взял это перо и с той поры стал пить, и есть, и печали не знать. Вот в одно прекрасное время ему и раздумалось об этой об Жар-птице.
Позвал он сыновей и говорит им:
— Дорогие мои дети, оседлали бы вы добрых коней, поездили бы по белу свету, места познавали, не напали бы где на Жар-птицу.
Дети отцу поклонились, оседлали добрых коней и отправились в путь-дорогу: старший в одну сторону, средний в другую, а Иван-царевич в третью сторону.
Ехал Иван-царевич долго ли, коротко ли. День был летний. Приустал Иван-царевич, слез с коня, спутал его, а сам свалился спать.
Много ли, мало ли времени прошло, пробудился Иван-царевич, видит — коня нет. Пошел его искать, ходил, ходил и нашел своего коня — одни кости обглоданные.
Запечалился Иван-царевич: куда без коня идти в такую даль?
Ну что же, — думает, — взялся — делать нечего
.
И пошел пеший.
Шел, шел, устал до смерточки.
Сел на мягкую траву и пригорюнился, сидит.
Откуда ни возьмись, бежит к нему серый волк:
— Что, Иван-царевич, сидишь пригорюнился, голову повесил?
— Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня.
— Это я, Иван-царевич, твоего коня съел… Жалко мне тебя! Расскажи, зачем в даль поехал, куда путь держишь?
— Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар-птицу.
— Фу, фу, тебе на своем добром коне в три года не доехать до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Так и быть — коня твоего съел, буду тебе служить верой-правдой. Садись на меня да держись крепче.
Сел Иван-царевич на него верхом, серый волк и поскакал — синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до высокой крепости. Серый волк и говорит:
— Слушай меня, Иван-царевич, запоминай: полезай через стену, не бойся — час удачный, все сторожа спят. Увидишь в тереме окошко, на окошке стоит золотая клетка, а в клетке сидит Жар-птица. Ты птицу возьми, за пазуху положи, да смотри клетки не трогай!
Иван-царевич через стену перелез, увидел этот терем — на окошке стоит золотая клетка, в клетке сидит Жар-птица.
Он птицу взял, за пазуху положил, да засмотрелся на клетку. Сердце его и разгорелось: Ах, какая — золотая, драгоценная! Как такую не взять!
И забыл, что волк ему наказывал. Только дотронулся до клетки, пошел по крепости звук: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа пробудились, схватили Ивана-царевича и повели его к царю Афрону.
Царь Афрон разгневался и спрашивает:
— Чей ты, откуда?
— Я царя Берендея сын, Иван-царевич.
— Ай, срам какой! Царский сын да пошел воровать.
— А что же, когда ваша птица летала, наш сад разоряла?
— А ты бы пришел ко мне, по совести попросил, я бы ее так отдал, из уважения к твоему родителю, царю Берендею. А теперь по всем городам пущу нехорошую славу про вас… Ну да ладно, сослужишь мне службу, я тебя прощу. В таком-то царстве у царя Кусмана есть конь златогривый. Приведи его ко мне, тогда отдам тебе Жар-птицу с клеткой.
Загорюнился Иван-царевич, идет к серому волку. А волк ему:
— Я же тебе говорил, не шевели клетку! Почему не слушал мой наказ?
— Ну, прости же ты меня, прости, серый волк.
— То-то, прости… Ладно, садись на меня. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.
Опять поскакал серый волк с Иваном-царевичем.
Долго ли, добегают они до той крепости, где стоит конь златогривый.
— Полезай, Иван-царевич, через стену, сторожа спят, иди на конюшню, бери коня, да смотри уздечку не трогай!
Иван-царевич перелез в крепость, там все сторожа спят, зашел на конюшню, поймал коня златогривого, да позарился на уздечку — она золотом, дорогими камнями убрана; в ней златогривому коню только гулять.
Иван-царевич дотронулся до уздечки, пошел звук по всей крепости: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа проснулись, схватили Ивана-царевича и повели к царю Кусману.
— Чей ты, откуда?
— Я Иван-царевич.
— Эка, за какие глупости взялся — коня воровать! На это простой мужик не согласится. Ну ладно, прощу тебя, Иван-царевич, если сослужишь мне службу. У царя Далмата есть дочь Елена Прекрасная. Похить ее, привези ко мне, подарю тебе златогривого коня с уздечкой.
Еще пуще пригорюнился Иван-царевич, пошел к серому волку.
— Говорил я тебе, Иван-царевич, не трогай уздечку! Не послушал ты моего наказа.
— Ну, прости же меня, прости, серый волк.
— То-то, прости… Да уж ладно, садись мне на спину.
Опять поскакал серый волк с Иваном-царевичем. Добегают они до царя Далмата. У него в крепости в саду гуляет Елена Прекрасная с мамушками, нянюшками. Серый волк говорит:
— В этот раз я тебя не пущу, сам пойду. А ты ступай обратно путем-дорогой, я тебя скоро нагоню.
Иван — царевич пошел обратно путем-дорогой, а серый волк перемахнул через стену — да в сад. Засел за куст и глядит: Елена Прекрасная вышла со своими мамушками, нянюшками.
Гуляла, гуляла и только приотстала от мамушек и нянюшек, серый волк ухватил Елену Прекрасную, перекинул через спину — и наутек.
Иван-царевич идет путем-дорогой, вдруг настигает его серый волк, на нем сидит Елена Прекрасная.
Обрадовался Иван-царевич, а серый волк ему:
— Садись на меня скорей, как бы за нами погони не было.
Помчался серый волк с Иваном-царевичем, с Еленой Прекрасной обратной дорогой — синие леса мимо глаз пропускает, реки, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до царя Кусмана. Серый волк спрашивает:
— Что, Иван-царевич, приумолк, пригорюнился?
— Да как же мне, серый волк, не печалиться? Как расстанусь с такой красотой? Как Елену Прекрасную на коня буду менять?
Серый волк отвечает:
— Не разлучу я тебя с такой красотой — спрячем ее где-нибудь, а я обернусь Еленой Прекрасной, ты и веди меня к царю.
Тут они Елену Прекрасную спрятали в лесной избушке. Серый волк перевернулся через голову и сделался точь-в-точь Еленой Прекрасной. Повел его Иван-царевич к царю Кусману. Царь обрадовался, стал его благодарить:
— Спасибо тебе, Иван-царевич, что достал мне невесту. Получай златогривого коня с уздечкой.
Иван-царевич сел на этого коня и поехал за Еленой Прекрасной. Взял ее, посадил на коня, и едут они путем-дорогой.
А царь Кусман устроил свадьбу, пировал весь день до вечера, а как надо было спать ложиться, повел он Елену Прекрасную в спальню, да только лег с ней на кровать, глядит — волчья морда вместо молодой жены! Царь со страху свалился с кровати, а волк удрал прочь.
Нагоняет серый волк Ивана-царевича и спрашивает:
— О чем задумался, Иван-царевич?
— Как же мне не думать? Жалко расставаться с таким сокровищем — конем златогривым, менять его на Жар-птицу.
— Не печалься, я тебе помогу.
Вот доезжают они до царя Афрона. Волк и говорит:
— Этого коня и Елену Прекрасную ты спрячь, а я обернусь конем златогривым, ты меня и веди к царю Афрону.
Спрятали они Елену Прекрасную и златогривого коня в лесу. Серый волк перекинулся через спину, обернулся златогривым конем. Иван-царевич повел его к царю Афрону. Царь обрадовался и отдал ему Жар-птицу с золотой клеткой.
Иван-царевич вернулся пеший в лес, посадил Елену Прекрасную на златогривого коня, взял золотую клетку с Жар-птицей и поехал путем-дорогой в родную сторону.
А царь Афрон велел подвести к себе дареного коня и только хотел сесть на него — конь обернулся серым волком.
Царь со страху где стоял, там и упал, а серый волк пустился наутек и скоро догнал Ивана-царевича.
— Теперь прощай, мне дальше идти нельзя.
Иван-царевич слез с коня и три раза поклонился до земли, с уважением отблагодарил серого волка. А тот говорит:
— Не навек прощайся со мной, я еще тебе пригожусь.
Иван-царевич думает: Куда же ты еще пригодишься? Все желанья мои исполнены
. Сел на златогривого коня, и опять поехали они с Еленой Прекрасной, с Жар-птицей.
Доехал он до своих краев, вздумалось ему пополдневать. Было у него с собой немного хлебушка. Ну, они поели, ключевой воды попили и легли отдыхать.
Только Иван-царевич заснул, наезжают на него его братья. Ездили они по другим землям, искали Жар-птицу, вернулись с пустыми руками. Наехали и видят — у Ивана-царевича все добыто. Вот они и сговорились:
— Давай убьем брата, добыча вся будет наша.
Решились и убили Ивана-царевича. Сели на златогривого коня, взяли Жар-птицу, посадили на коня Елену Прекрасную и устрашили ее:
— Дома не сказывай ничего!
Лежит Иван-царевич мертвый, над ним уже вороны летают. Откуда ни возьмись, прибежал серый волк и схватил ворона с вороненком.
— Ты лети-ка, ворон, за живой и мертвой водой. Принесешь мне живой и мертвой воды, тогда отпущу твоего вороненка.
Ворон, делать нечего, полетел, а волк держит его вороненка. Долго ли ворон летал, коротко ли, принес он живой и мертвой воды. Серый волк спрыснул мертвой водой раны Ивану-царевичу, раны зажили; спрыснул его живой водой — Иван-царевич ожил.
— Ох, крепко же я спал!..
— Крепко ты спал, — говорит серый волк. — Кабы не я, совсем бы не проснулся. Родные братья тебя убили и всю добычу твою увезли. Садись на меня скорей!
Поскакали они в погоню и настигли обоих братьев. Тут их серый волк растерзал и клочки по полю разметал.
Иван-царевич поклонился серому волку и простился с ним навечно.
Вернулся Иван-царевич домой на коне златогривом, привез отцу своему Жар-птицу, а себе — невесту, Елену Прекрасную.
Царь Берендей обрадовался, стал сына спрашивать. Стал Иван-царевич рассказывать, как помог ему серый волк достать добычу, да как братья убили его, сонного, да как серый волк их растерзал.
Погоревал царь Берендей и скоро утешился. А Иван-царевич женился на Елене Прекрасной, и стали они жить-поживать да горя не знать.
Иван-царевич и серый волк — русская народная сказка
Иван-царевич и серый волк — одна из самых любимых русских народных сказок. С помощью серого волка Иван-царевич находит Жар-птицу, красавицу жену Елену Прекрасную, верного златогривого коня и побеждает завистников.
(А.Н. Афанасьев, 1819 г.)
В некотором было царстве, в некотором государстве был-жил царь, по имени Выслав Андронович. У него было три сына-царевича: первый — Димитрий-царевич, другой — Василий-царевич, а третий — Иван-царевич.
У того царя Выслава Андроновича был сад такой богатый, что ни в котором государстве лучше того не было; в том саду росли разные дорогие деревья с плодами и без плодов, и была у царя одна яблоня любимая, и на той яблоне росли яблочки все золотые.
Повадилась к царю Выславу в сад летать жар-птица; на ней перья золотые, а глаза восточному хрусталю подобны. Летала она в тот сад каждую ночь и садилась на любимую Выслава-царя яблоню, срывала с нее золотые яблочки и опять улетала.
Царь Выслав Андронович весьма крушился о той яблоне, что жар-птица много яблок с нее сорвала; почему призвал к себе трех своих сыновей и сказал им:
— Дети мои любезные! Кто из вас может поймать в моем саду жар-птицу? Кто изловит ее живую, тому еще при жизни моей отдам половину царства, а по смерти и все.
Тогда дети его царевичи возопили единогласно:
— Милостивый государь-батюшка, ваше царское величество! Мы с великою радостью будет стараться поймать жар-птицу живую.
На первую ночь пошел караулить в сад Димитрий-царевич и, усевшись под ту яблоню, с которой жар-птица яблочки срывала, заснул и не слыхал, как та жар-птица прилетала и яблок весьма много ощипала.
Поутру царь Выслав Андронович призвал к себе своего сына Димитрия-царевича и спросил:
— Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?
Он родителю своему отвечал:
— Нет, милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала.
На другую ночь пошел в сад караулить жар-птицу Василий-царевич. Он сел под ту же яблоню и, сидя час и другой ночи, заснул так крепко, что не слыхал, как жар-птица прилетала и яблочки щипала.
Поутру царь Выслав Призвал его к себе и спрашивал:
— Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?
— Милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала.
На третью ночь пошел в сад караулить Иван-царевич и сел под ту же яблонь; сидит он час, другой и третий — вдруг осветило весь сад так, как бы он многими огнями освещен был: прилетела жар-птица, села на яблоню и начала щипать яблочки.
Иван-царевич подкрался к ней так искусно, что ухватил ее за хвост; однако не мог ее удержать: жар-птица вырвалась и полетела, и осталось у Ивана-царевича в руке только одно перо из хвоста, за которое он весьма крепко держался.
Поутру, лишь только царь Выслав от сна пробудился, Иван-царевич пошел к нему и отдал ему перышко жар-птицы.
Царь Выслав весьма был обрадован, что меньшому его сыну удалось хотя одно перо достать от жар-птицы.
Это перо было так чудно и светло, что ежели принесть его в темную горницу, то оно так сияло, как бы в том покое было зажжено великое множество свеч. Царь Выслав положил то перышко в свой кабинет как такую вещь, которая должна вечно храниться. С тех пор жар-птица не латала уже в сад.
Царь Выслав опять призвал к себе детей своих и говорил им:
— Дети мои любезные! Поезжайте, я даю вам свое благословение, отыщите жар-птицу и привезите ко мне живую; а что прежде я обещал, то, конечно, получит тот, кто жар-птицу ко мне привезет.
Димитрий и Василий-царевичи начали иметь злобу на меньшего своего брата Ивана-царевича, что ему удалось выдернуть у жар-птицы из хвоста перо; взяли они у отца своего благословение и поехали двое отыскивать жар-птицу.
А Иван-царевич также начал у родителя своего просить на то благословения. Царь Выслав сказал ему:
— Сын мой любезный, чадо мое милое! Ты еще молод и к такому дальнему и трудному пути непривычен; зачем тебе от меня отлучаться? Ведь братья твои и так поехали. Ну, ежели и ты от меня уедешь, и вы все трое долго не возвратитесь? Я уже при старости и хожу под богом; ежели во время отлучки вашей господь бог отымет мою жизнь, то кто вместо меня будет управлять моим царством? Тогда может сделаться бунт или несогласие между нашим народом, а унять будет некому; или неприятель под наши области подступит, а управлять войсками нашими будет некому.
Однако сколько царь Выслав ни старался удерживать Ивана-царевича, но никак не мог не отпустить его, по его неотступной просьбе. Иван-царевич взял у родителя своего благословение, выбрал себе коня, и поехал в путь, и ехал, сам не зная, куды едет.
Едучи путем-дорогою, близко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наконец приехал он в чистое поле, в зеленые луга.
А в чистом поле стоит столб, а на столбу написаны эти слова: «Кто поедет от столба сего прямо, тот будет голоден и холоден; кто поедет в правую сторону, тот будет здрав и жив, а конь его будет мертв; а кто поедет в левую сторону, тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется».
Иван-царевич прочел эту надпись и поехал в правую сторону, держа на уме: хотя конь его и убит будет, зато сам жив останется и со временем может достать себе другого коня.
Он ехал день, другой и третий — вдруг вышел ему навстречу пребольшой серый волк и сказал:
— Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! Ведь ты читал, на столбе написано, что конь твой будет мертв; так зачем сюда едешь?
Волк вымолвил эти слова, разорвал коня Ивана-царевича надвое и пошел прочь в сторону.
Иван-царевич вельми сокрушался по своему коню, заплакал горько и пошел пеший.
Он шел целый день и устал несказанно и только что хотел присесть отдохнуть, вдруг нагнал его серый волк и сказал ему:
— Жаль мне тебя, Иван-царевич, что ты пеш изнурился; жаль мне и того, что я заел твоего доброго коня.
Добро! Садись на меня, на серого волка, и скажи, куда тебя везти и зачем?
Иван-царевич сказал серому волку, куды ему ехать надобно; и серый волк помчался с ним пуще коня и чрез некоторое время как раз ночью привез Ивана-царевича к каменной стене не гораздо высокой, остановился и сказал:
— Ну, Иван-царевич, слезай с меня, с серого волка, и полезай через эту каменную стену; тут за стеною сад, а в том саду жар-птица сидит в золотой клетке. Ты жар-птицу возьми, а золотую клетку не трогай; ежели клетку возьмешь, то тебе оттуда не уйти будет: тебя тотчас поймают!
Иван-царевич перелез через каменную стену в сад, увидел жар-птицу в золотой клетке и очень на нее прельстился. Вынул птицу из клетки и пошел назад, да потом одумался и сказал сам себе:
— Что я взял жар-птицу без клетки, куда я ее посажу?
Воротился и лишь только снял золотую клетку — то вдруг пошел стук и гром по всему саду, ибо к той золотой клетке были струны приведены. Караульные тотчас проснулись, прибежали в сад, поймали Ивана-царевича с жар-птицею и привели к своему царю, которого звали Долматом.
Царь Долмат весьма разгневался на Ивана-царевича и вскричал на него громким и сердитым голосом:
— Как не стыдно тебе, младой юноша, воровать! Да кто ты таков, и которыя земли, и какого отца сын, и как тебя по имени зовут?
Иван-царевич ему молвил:
— Я есмь из царства Выславова, сын царя Выслава Андроновича, а зовут меня Иван-царевич. Твоя жар-птица повадилась к нам летать в сад по всякую ночь, и срывала с любимой отца моего яблони золотые яблочки, и почти все дерево испортила; для того послал меня мой родитель, чтобы сыскать жар-птицу и к нему привезть.
— Ох ты, младой юноша, Иван-царевич, — молвил царь Долмат, — пригоже ли так делать, как ты сделал? Ты бы пришел ко мне, я бы тебе жар-птицу честию отдал; а теперь хорошо ли будет, когда я разошлю во все государства о тебе объявить, как ты в моем государстве нечестно поступил? Однако слушай, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу — съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство, и достанешь мне от царя Афрона коня златогривого, то я тебя в твоей вине прощу и жар-птицу тебе с великою честью отдам; а ежели не сослужишь этой службы, то дам о тебе знать во все государства, что ты нечестный вор.
Иван-царевич пошел от царя Долмата в великой печали, обещая ему достать коня златогривого.
Пришел он к серому волку и рассказал ему обо всем, что ему царь Долмат говорил.
— Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! — молвил ему серый волк. — Для чего ты слова моего не слушался и взял золотую клетку?
— Виноват я перед тобою, сказал волку Иван-царевич.
— Добро, быть так! — молвил серый волк. — Садись на меня, на серого волка; я тебя свезу, куды тебе надобно.
Иван-царевич сел серому волку на спину; а волк побежал так скоро, аки стрела, и бежал он долго ли, коротко ли, наконец прибежал в государство царя Афрона ночью.
И, пришедши к белокаменным царским конюшням, серый волк Ивану-царевичу сказал:
— Ступай, Иван-царевич, в эти белокаменные конюшни (теперь караульные конюхи все крепко спят!) и бери ты коня златогривого. Только тут на стене висит золотая узда, ты ее не бери, а то худо тебе будет.
Иван-царевич, вступя в белокаменные конюшни, взял коня и пошел было назад; но увидел на стене золотую узду и так на нее прельстился, что снял ее с гвоздя, и только что снял — как вдруг пошел гром и шум по всем конюшням, потому что к той узде были струны приведены.
Караульные конюхи тотчас проснулись, прибежали, Ивана-царевича поймали и повели к царю Афрону.
Царь Афрон начал его спрашивать:
— Ох ты гой еси, младой юноша! Скажи мне, из которого ты государства, и которого отца сын, и как тебя по имени зовут?
На то отвечал ему Иван-царевич:
— Я сам из царства Выславова, сын царя Выслава Андроновича, а зовут меня Иваном-царевичем.
— Ох ты, младой юноша, Иван-царевич! — сказал ему царь Афрон. — Честного ли рыцаря это дело, которое ты сделал? Ты бы пришел ко мне, я бы тебе коня златогривого с честию отдал. А теперь хорошо ли тебе будет, когда я разошлю во все государства объявить, как ты нечестно в моем государстве поступил? Однако слушай, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу и съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство, и достанешь мне королевну Елену Прекрасную, в которую я давно и душою и сердцем влюбился, а достать не могу, то я тебе эту вину прощу и коня златогривого с золотою уздою честно отдам. А ежели этой службы мне не сослужишь, то я о тебе дам знать во все государства, что ты нечестный вор, и пропишу все, как ты в моем государстве дурно сделал.
Тогда Иван-царевич обещался царю Афрону королевну Елену Прекрасную достать, а сам пошел из палат его и горько заплакал.
Пришел к серому волку и рассказал все, что с ним случилося.
— Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! — молвил ему серый волк. — Для чего ты слова моего не слушался и взял золотую узду?
— Виноват я пред тобою, — сказал волку Иван-царевич.
— Добро, быть так! — продолжал серый волк. — Садись на меня, на серого волка; я тебя свезу, куды тебе надобно.
Иван-царевич сел серому волку на спину; а волк побежал так скоро, как стрела, и бежал он, как бы в сказке сказать, недолгое время и, наконец, прибежал в государство королевны Елены Прекрасной.
И, пришедши к золотой решетке, которая окружала чудесный сад, волк сказал Ивану-царевичу:
— Ну, Иван-царевич, слезай теперь с меня, с серого волка, и ступай назад по той же дороге, по которой мы сюда пришли, и ожидай меня в чистом поле под зеленым дубом.
Иван-царевич пошел, куда ему велено. Серый же волк сел близ той золотой решетки и дожидался, покуда пойдет прогуляться в сад королевна Елена Прекрасная.
К вечеру, когда солнышко стало гораздо опущаться к западу, почему и в воздухе было не очень жарко, королевна Елена Прекрасная пошла в сад прогуливаться со своими нянюшками и с придворными боярынями. Когда она вошла в сад и подходила к тому месту, где серый волк сидел за решеткою, — вдруг серый волк перескочил через решетку в сад и ухватил королевну Елену Прекрасную, перескочил назад и побежал с нею что есть силы-мочи.
Прибежал в чистое поле под зеленый дуб, где его Иван-царевич дожидался, и сказал ему:
— Иван-царевич, садись поскорее на меня, на серого волка!
Иван-царевич, сел на него, а серый волк помчал их обоих к государству царя Афрона.
Няньки, и мамки, и все боярыни придворные, которые гуляли в саду с прекрасною королевною Еленою, побежали тотчас во дворец и послали в погоню, чтоб догнать серого волка; однако сколько гонцы ни гнались, не могли нагнать и воротились назад.
Иван-царевич, сидя на сером волке вместе с прекрасною королевною Еленою, возлюбил ее сердцем, а она Ивана-царевича; и когда серый волк прибежал в государство царя Афрона и Ивану-царевичу надобно было отвести прекрасную королевну Елену во дворец и отдать царю, тогда царевич весьма запечалился и начал слезно плакать.
Серый волк спросил его:
— О чем ты плачешь, Иван-царевич?
На то ему Иван-царевич отвечал:
— Друг мой, серый волк! Как мне, доброму молодцу, не плакать и не крушиться? Я сердцем возлюбил прекрасную королевну Елену, а теперь должен отдать ее царю Афрону за коня златогривого, а ежели ее не отдам, то царь Афрон обесчестит меня во всех государствах.
— Служил я тебе много, Иван-царевич, — сказал серый волк, — сослужу и эту службу. Слушай, Иван-царевич; я сделаюсь прекрасной королевной Еленой, и ты меня отведи к царю Афрону и возьми коня златогривого; он меня почтет за настоящую королевну. И когда ты сядешь на коня златогривого и уедешь далеко, тогда я выпрошусь у царя Афрона в чистое поле погулять; и как он меня отпустит с нянюшками, и с мамушками, и со всеми придворными боярынями и буду я с ними в чистом поле, тогда ты меня вспомяни — и я опять у тебя буду.
Серый волк вымолвил эти речи, ударился о сыру землю — и стал прекрасною королевною Еленою, так что никак и узнать нельзя, чтоб то не она была.
Иван-царевич взял серого волка, пошел во дворец к царю Афрону, а прекрасной королевне Елене велел дожидаться за городом.
Когда Иван-царевич пришел к царю Афрону с мнимою Еленою Прекрасною, то царь вельми возрадовался в сердце своем, что получил такое сокровище, которого он давно желал. Он принял ложную королевну, а коня златогривого вручил Ивану-царевичу.
Иван-царевич сел на того коня и выехал за город; посадил с собою Елену Прекрасную и поехал, держа путь к государству царя Долмата.
Серый же волк живет у царя Афрона день, другой и третий вместо прекрасной королевны Елены, а на четвертый день пришел к царю Афрону проситься в чистом поле погулять, чтоб разбить тоску-печаль лютую. Как возговорил ему царь Афрон:
— Ах, прекрасная моя королевна Елена! Я для тебя все сделаю, отпущу тебя в чистое поле погулять.
И тотчас приказал нянюшкам, и мамушкам, и всем придворным боярыням с прекрасною королевною идти в чистое поле гулять.
Иван же царевич ехал путем-дорогою с Еленою Прекрасною, разговаривал с нею и забыл было про серого волка; да потом вспомнил:
— Ах, где-то мой серый волк?
Вдруг откуда ни взялся — стал он перед Иваном-царевичем и сказал ему:
— Садись, Иван-царевич, на меня, на серого волка, а прекрасная королевна пусть едет на коне златогривом.
Иван-царевич сел на серого волка, и поехали они в государство царя Долмата. Ехали они долго ли, коротко ли и, доехав до того государства, за три версты от города остановились. Иван-царевич начал просить серого волка:
— Слушай ты, друг мой любезный, серый волк! Сослужил ты мне много служб, сослужи мне и последнюю, а служба твоя будет вот какая: не можешь ли ты оборотиться в коня златогривого наместо этого, потому что с этим златогривым конем мне расстаться не хочется.
Вдруг серый волк ударился о сырую землю — и стал конем златогривым.
Иван-царевич, оставя прекрасную королевну Елену в зеленом лугу, сел на серого волка и поехал во дворец к царю Долмату.
И как скоро туда приехал, царь Долмат увидел Ивана-царевича, что едет он на коне златогривом, весьма обрадовался, тотчас вышел из палат своих, встретил царевича на широком дворе, поцеловал его во уста сахарные, взял его за правую руку и повел в палаты белокаменные.
Царь Долмат для такой радости велел сотворить пир, и они сели за столы дубовые, за скатерти браные; пили, ели, забавлялися и веселилися ровно два дня, а на третий день царь Долмат вручил Ивану-царевичу жар-птицу с золотою клеткою.
Царевич взял жар-птицу, пошел за город, сел на коня златогривого вместе с прекрасной королевной Еленою и поехал в свое отечество, в государство царя Выслава Андроновича.
Царь же Долмат вздумал на другой день своего коня златогривого объездить в чистом поле; велел его оседлать, потом сел на него и поехал в чистое поле; и лишь только разъярил коня, как он сбросил с себя царя Долмата и, оборотясь по-прежнему в серого волка, побежал и нагнал Ивана-царевича.
— Иван-царевич! — сказал он. — Садись на меня, на серого волка, а королевна Елена Прекрасная пусть едет на коне златогривом.
Иван-царевич сел на серого волка, и поехали они в путь. Как скоро довез серый волк Ивана-царевича до тех мест, где его коня разорвал, он остановился и сказал:
— Ну, Иван-царевич, послужил я тебе довольно верою и правдою. Вот на сем месте разорвал я твоего коня надвое, до этого места и довез тебя. Слезай с меня, с серого волка, теперь есть у тебя конь златогривый, так ты сядь на него и поезжай, куда тебе надобно; а я тебе больше не слуга.
Серый волк вымолвил эти слова и побежал в сторону; а Иван-царевич заплакал горько по сером волке и поехал в путь свой с прекрасною королевною.
Долго ли, коротко ли ехал он с прекрасною королевною Еленою на коне златогривом и, не доехав до своего государства за двадцать верст, остановился, слез с коня и вместе с прекрасною королевною лег отдохнуть от солнечного зною под деревом; коня златогривого привязал к тому же дереву, а клетку с жар-птицею поставил подле себя.
Лежа на мягкой траве и ведя разговоры полюбовные, они крепко уснули.
В то самое время братья Ивана-царевича, Димитрий и Василий-царевичи, ездя по разным государствам и не найдя жар-птицы, возвращались в свое отечество с порожними руками; нечаянно наехали они на своего сонного брата Ивана-царевича с прекрасною королевною Еленою.
Увидя на траве коня златогривого и жар-птицу в золотой клетке, весьма на них прельстилися и вздумали брата своего Ивана-царевича убить до смерти.
Димитрий-царевич вынул из ножон меч свой, заколол Ивана-царевича и изрубил его на мелкие части; потом разбудил прекрасную королевну Елену и начал ее спрашивать:
— Прекрасная девица! Которого ты государства, и какого отца дочь, и как тебя по имени зовут?
Прекрасная королевна Елена, увидя Ивана-царевича мертвого, крепко испугалась, стала плакать горькими слезами и во слезах говорила:
— Я королевна Елена Прекрасная, а достал меня Иван-царевич, которого вы злой смерти предали.
Вы тогда б были добрые рыцари, если б выехали с ним в чистое поле да живого победили, а то убили сонного и тем какую себе похвалу получите? Сонный человек — что мертвый!
Тогда Димитрий-царевич приложил свой меч к сердцу прекрасной королевны Елены и сказал ей:
— Слушай, Елена Прекрасная! Ты теперь в наших руках; мы повезем тебя к нашему батюшке, царю Выславу Андроновичу, и ты скажи ему, что мы и тебя достали, и жар-птицу, и коня златогривого. Ежели этого не скажешь, сейчас тебя смерти предам!
Прекрасная королевна Елена, испугавшись смерти, обещалась им и клялась всею святынею, что будет говорить так, как ей велено.
Тогда Димитрий-царевич с Васильем-царевичем начали метать жребий, кому достанется прекрасная королевна Елена и кому конь златогривый? И жребий пал, что прекрасная королевна должна достаться Василию-царевичу, а конь златогривый Димитрию-царевичу.
Тогда Василий-царевич взял прекрасную королевну Елену, посадил на своего доброго коня, а Димитрий-царевич сел на коня златогривого и взял жар-птицу, чтобы вручить ее родителю своему, царю Выславу Андроновичу, и поехали в путь.
Иван-царевич лежал мертв на том месте ровно тридцать дней, и в то время набежал на него серый волк и узнал по духу Ивана-царевича. Захотел помочь ему — оживить, да не знал, как это сделать.
В то время увидел серый волк одного ворона и двух воронят, которые летали над трупом и хотели спуститься на землю и наесться мяса Ивана-царевича. Серый волк спрятался за куст, и как скоро воронята спустились на землю и начали есть тело Ивана-царевича, он выскочил из-за куста, схватил одного вороненка и хотел было разорвать его надвое. Тогда ворон спустился на землю, сел поодаль от серого волка и сказал ему:
— Ох ты гой еси, серый волк! Не трогай моего младого детища; ведь он тебе ничего не сделал.
— Слушай, ворон воронович! — молвил серый волк. — Я твоего детища не трону и отпущу здрава и невредима, когда ты мне сослужишь службу: слетаешь за тридевять земель, в тридесятое государство, и принесешь мне мертвой и живой воды.
На то ворон воронович сказал серому волку:
— Я тебе службу эту сослужу, только не тронь ничем моего сына.
Выговоря эти слова, ворон полетел и скоро скрылся из виду.
На третий день ворон прилетел и принес с собой два пузырька: в одном — живая вода, в другом — мертвая, и отдал те пузырьки серому волку.
Серый волк взял пузырьки, разорвал вороненка надвое, спрыснул его мертвою водою — и тот вороненок сросся, спрыснул живою водою — вороненок встрепенулся и полетел. Потом серый волк спрыснул Ивана-царевича мертвою водою — его тело срослося, спрыснул живою водою — Иван-царевич встал и промолвил:
— Ах, куды как я долго спал!
На то сказал ему серый волк:
— Да, Иван-царевич, спать бы тебе вечно, кабы не я; ведь тебя братья твои изрубили и прекрасную королевну Елену, и коня златогривого, и жар-птицу увезли с собою. Теперь поспешай как можно скорее в свое отечество; брат твой, Василий-царевич, женится сегодня на твоей невесте — прекрасной королевне Елене. А чтоб тебе поскорее туда поспеть, садись лучше на меня, на серого волка; я тебя на себе донесу.
Иван-царевич сел на серого волка, волк побежал с ним в государство царя Выслава Андроновича и долго ли, коротко ли, — прибежал к городу.
Иван-царевич слез с серого волка, пошел в город и, пришедши во дворец, застал, что брат его Василий-царевич женится на прекрасной королевне Елене: воротился с нею от венца и сидит за столом.
Иван-царевич вошел в палаты, и как скоро Елена Прекрасная увидала его, тотчас выскочила из-за стола, начала целовать его в уста сахарные и закричала:
— Вот мой любезный жених, Иван-царевич, а не тот злодей, который за столом сидит!
Тогда царь Выслав Андронович встал с места и начал прекрасную королевну Елену спрашивать, что бы такое то значило, о чем она говорила? Елена Прекрасная рассказала ему всю истинную правду, что и как было: как Иван-царевич добыл ее, коня златогривого и жар-птицу, как старшие братья убили его сонного до смерти и как страшали ее, чтоб говорила, будто все это они достали.
Царь Выслав весьма осердился на Димитрия и Василья-царевичей и посадил их в темницу; а Иван-царевич женился на прекрасной королевне Елене и начал с нею жить дружно, полюбовно, так что один без другого ниже единой минуты пробыть не могли.
(Илл. Н.Кочергина)
Иван-царевич и серый волк Русские народные сказки
(Все использованные здесь иллюстрации принадлежат Русским Промыслам и представляют продукцию, которая продавалась или продается в магазине Русских Промыслов).
Жил-был царь, у которого было трое сыновей. Младшего звали Иваном. У царя был чудесный сад. В нем росло дерево с золотыми яблоками. Кто-то стал приходить в царский сад воровать яблоки. Царь расстроился из-за этого. Он отправил туда охрану.
Никто из охранников не смог отследить преступника. Царь перестал есть и пить, стал вялым. Сыновья пытались его утешить: «Дорогой отец, не горюй, мы сами будем охранять сад». Старший сын сказал: «Сегодня моя очередь, я пойду присматривать за садом». Старший сын отправился в сад.
Незадолго до вечера никого не было и в помине, он лег на мягкую траву и заснул. Утром царь спросил его: «Ну, просвети меня, ты видел виновного?» «Нет, отец, всю ночь я не спал, глаза мои не закрывались, но я ничего не видел».
На следующую ночь средний сын пошел дежурить и тоже проспал всю ночь, но утром сказал, что не видел виновника. Наконец пришло время младшему сыну стоять на страже. Пошел Иван сторожить отцовский сад, и хоть и сидел там испуганный, но не ложился. Когда он начал мечтать, он взял росу с травы и стер сон с глаз.
Наступила полночь, и ему показалось, что в саду стало светло. Стало ярче и ярче. Весь сад был освещен. Увидел Жар-птицу, сидящую на яблоне, клюющую золотые яблоки. Иван-царевич подполз к яблоне и схватил птицу за хвост. Жар-птица взмахнула крыльями и улетела, оставив в руке Ивана одно перо.
Утром Иван-царевич пошел к отцу. — Ну что, милый Ваня, ты тоже не видел виновника? «Дорогой отец, я помню, но не помню, кто разрушает наш сад. Вот вам памятный подарок от виновника. Это, дорогой отец, Жар-птица».
Царь взял перо, и с тех пор стал есть и пить, и не знал больше печали. Для него это было прекрасное время, и он размышлял о Жар-птице.
Созвал он сыновей своих и сказал им: «Дети мои милые, оседлайте вы добрых коней, пошли бы вы по белому свету, по местам неведомым, где бы вы могли поймать Жар-птицу».0007
Дети поклонились отцу, оседлали хороших коней и отправились в путь. Старший в одну сторону, средний в другую, а Иван-царевич в третью сторону. Иван шел долго, или недолго. День был летний. Иван-царевич устал, слез с коня, привязал его и повалился спать.
Много времени прошло или мало времени, проснулся Иван-царевич и видит, нет коня. Он пошел его искать, шел, шел и надеялся найти его коня, грызущего куст. Думал Иван-царевич: куда же без коня в такую даль? «Ну что ж, — подумал он, — отправился, делать больше нечего». И пошел пешком. Он шел и шел, смертельно устал. Сел на мягкую траву и стал еще печальнее. Откуда ни возьмись к нему прибежал Серый Волк. — Что, Иван-царевич, сидишь и горюешь, повесив голову? — Как мне не горевать, Серый Волк? Я остался один без доброго коня. — Это я, Иван-царевич, съел твоего коня.
.. Прости! Скажи мне, зачем ты едешь в эту глухомань, куда ты идешь?» «Отец послал нас по белому свету искать Жар-птицу». лет идут к Жар-птице. Я один знаю, где он живет.
Так и будет, я твою лошадь съел, и я буду служить тебе, это правильно. Сядь на меня и держись крепче». Иван-царевич сел на спину, а Серый волк поскакал, летя по синему лесу быстрее, чем мог видеть глаз, мимо рек и озер. Серый Волк сказал: «Слушай меня, Иван-царевич, и помни: перелезай через стену, не бойся, счастливый час, вся стража спит. Увидишь в окне терема, на подоконнике стоит золотая клетка, а в клетке сидит Жар-птица. Возьми птицу, положи ее себе на грудь и смотри, но не трогай клетку!»
Иван-царевич перелез через стену, увидел терем, на подоконнике сидела золотая клетка, а в клетке сидела Жар-птица. Он взял птицу, положил ее себе на грудь и посмотрел на клетку. Сердце его загорелось: «Ах, какое золотое украшение! Как не взять!» И он вспомнил, что сказал ему Серый Волк.
Только тронул клетку, по всей крепости звуки: трубы затрубили, стражники проснулись, схватили Ивана-царевича и понесли к царю Афрону.
Царь Афрон рассвирепел и сказал: «Кто ты, откуда ты?» «Я сын царя Ферапонта. Иван-царевич». «Ах, какой позор! Царский сын пошел и ворует». «А как насчет того, когда твоя птица залетела в наш сад и уничтожила его?» «Но если бы ты пришел ко мне просить совета, я бы дал его тебе, из уважения к твоему отцу, царю Ферапонту.0007
Ну и ладно, окажи мне услугу, прошу тебя. В каком-то таком княжестве у царя Кусмана есть конь златогривый. Приведи его ко мне, тогда я дам тебе Жар-птицу с клеткой. Иван-царевич очень разволновался, пошел к Серому волку. Но волк сказал ему: «Я же сказал тебе, не тревожь клетку! Почему ты не послушался моих указаний?» — Ну, умоляю тебя, умоляю тебя, Серый Волк. — Ну-ну, прошу… Ладно, садись на меня. Возьми веревку, не говори, что она не крепкая. Снова отправился Серый Волк с Иваном-царевичем.
Долго ли, коротко ли летели они к другой крепости, где стоял златогривый конь.
— Ползи, Иван-царевич, через стену, стража спит, иди на конюшню, возьми лошадь, да смотри, да узды не трогай. Иван-царевич заполз в крепость, вся стража спала.
Он пошел в конюшню, взял златогривого коня и посмотрел на уздечку. Это было золото с драгоценными камнями. Иван-царевич тронул уздечку, и громкий шум прошел по всей крепости: затрубили трубы, проснулась стража, схватила Ивана и понесла к царю Кусману. «Кто ты, откуда ты?» «Я Иван Царевич». «Эх, какая глупость затевать, украсть лошадь! На это и простой мужик согласится». «Ну, ладно, прошу тебя, Иван-царевич, окажи мне услугу».0007
У царя Далмата есть дочь Елена Прекрасная. (красивая) Пойди, возьми ее, приведи ко мне, и я дам тебе коня с золотой гривой и с уздечкой. Иван-царевич еще более уныл, он пошел к Серому волку. Иван-царевич: Не трогай уздечки! Ты не послушался моего совета.» «Ну, умоляю тебя, умоляю тебя, Серый Волк».
«Ну-ну, прошу… да ладно, садись мне на спину.
» Опять умчался серый волк с Иваном-царевичем. Они бросились к царю Далмату. У него в крепости был сад, где гуляла Елена Прекрасная с матерью и нянькой. Серый волк сказал: «На этот раз я сам пойду. Ты возвращаешься тем же путем, которым мы пришли. Я вас скоро догоню». Иван-царевич пошел обратно тем путем, которым они пришли, а Серый волк перепрыгнул через стену и в сад. Он сел, притаившись за кустом, и стал смотреть.0007
Елена Прекрасная вышла с мамой и няней. Они шли и шли, а ее мать и няня ненадолго остановились. Серый Волк схватил Елену Прекрасную, перепрыгнул через стену и побежал. Иван-царевич шел по дороге, как вдруг догнал его Серый Волк. На волке села Елена Прекрасная. Иван-царевич обрадовался, а Серый Волк сказал ему: «Садись скорее на меня, а то они недалеко отстанут». Мчался Серый Волк с Иваном-Царевичем и Еленой Прекрасной той же дорогой, что и пришли, через голубой лес, быстрее, чем видит глаз, мимо рек и озер. Долго ли, ненадолго ли к царю Кусману спешили.
Серый Волк спросил: «Отчего ты, Иван-царевич, стал еще печальнее?» «Но как же мне не грустить, Серый Волк? Как мне расстаться с такой красотой? Как мне променять Елену Прекрасную на лошадь?» Серый Волк ответил: «Я не разлучу тебя с такой красавицей, мы ее спрячем где-нибудь, я превращусь в Елену Прекрасную, а ты меня к царю приведешь». Елену Прекрасную спрятали в лесной избе.
Серый Волк повернул голову и стал точь-в-точь как Елена Прекрасная. Иван-царевич отвел его к царю Кусману. Царь обрадовался и стал благодарить его: «Благодарю тебя, Иван-царевич, что ты привел мне невесту. Возьми коня с золотой гривой и уздой». Иван-царевич сел на коня и поехал за Еленой Прекрасной.
Он поднял ее, посадил на лошадь, и они отправились в путь. Царь Кусман венчался, и пировал весь день до вечера. Потом ему нужно было лечь спать. Но когда он с молодой женой поднялся по лестнице, посмотрел, а вместо Елены Прекрасной волк! Царь сердито повернулся к нему, но волк убежал.
Серый Волк догнал Ивана-царевича и спросил: «Что ты такой грустный, Иван-царевич?» «Как мне не грустить? Жалко было бы расстаться с такой уздечкой, а коня златогривого на Жар-птицу променять». «Не горюй, я помогу тебе». И поехали к царю Афрону.
Волк сказал: «Прячь коня и Елену Прекрасную. Я превращусь в коня златогривого, и ты приведешь меня к царю Афрону». Елену Прекрасную и златогривого коня спрятали в лесу. Серый Волк оглянулся и превратился в золотогривого коня. Иван-царевич отвел его к царю Афрону.
Обрадовался царь и подарил ему Жар-птицу с золотой клеткой. Вернулся Иван-царевич пешком в лес, посадил Елену Прекрасную на коня златогривого, взял золотую клетку с Жар-птицей, и они поехали в сторону его родины. Царь Афрон приказал своим слугам привести к нему коня. Он хотел сесть на него, но конь превратился в Серого волка.
Царь так удивился, что упал прямо на месте, а Серый Волк побежал, быстро догнав Ивана-царевича. «Теперь, прощайте, я не имею права идти дальше.
» Иван-царевич слез с коня, трижды поклонился до земли, почтительно поблагодарил Серого волка. Тогда он сказал: «Ты не расстанешься со мной навсегда, я снова призову тебя на службу». Иван-царевич подумал: «Не ты ли уже у меня на службе, все мои пожелания ты исполнил».
Сел на златогривого коня и снова отправился с Еленой Прекрасной и Жар-птицей. Они отправились в его регион. У них осталось совсем немного хлеба. Они отправились к маленькому источнику и выпили воды, и поели хлеба, и легли на траву, чтобы отдохнуть. Иван-царевич уснул. Его братья внезапно наткнулись на него. Они путешествовали по другим землям в поисках жар-птицы и вернулись ни с чем. Они наткнулись на Ивана и увидели все, что он приобрел.
Тогда они сказали: «Давайте убьем нашего брата, все, что он приобрел, будет нашим». Это решили, убили Ивана-царевича. Седлали коня златогривого, подхватили Жар-птицу, посадили на коня Елену Прекрасную и пригрозили ей: «Дома не говори ничего>» Иван-царевич лежал мертвый, над ним уже летали две вороны.
Откуда ни возьмись прибежал Серый Волк и схватил ворону и его жену. «Летишь, ворона, за водой жизни и смерти».
Принеси мне воду жизни и воду смерти, и тогда я отпущу твою жену. Ворона летела долго или недолго, неся воду жизни и воду смерти. Серый Волк брызнул водой смерти на раны Ивана, раны зажили.
Окропил его живой водой, и Иван встал. «О, как крепко я спал!?» «Ты бы спал еще крепче, — сказал Серый Волк, — если бы я не окропил тебя водой жизни и водой смерти!» Ваши собственные братья убили вас и забрали все, что вы приобрели. Уже сейчас один из твоих братьев женится на Елене Прекрасной. Сядь на меня быстро!?
Спешили домой, где, действительно, брат Ивана готовился жениться на Елене Прекрасной. Только Иван-царевич вошел в замок, как Елена Прекрасная вскочила и обняла его. «Это мой верный жених, Иван!» — воскликнула она. — Не злой брат, сидящий там!? И она рассказала царю все, что сделали братья, и как они угрожали убить ее, если она кому-нибудь расскажет о том, что случилось.
Царь очень рассердился и бросил двух старших братьев в темницу. Потом Иван-царевич женился на Елене Прекрасной, и жили они долго и счастливо.
Собрал и отредактировал Михаил Терлецкий
Сказка об Иване-царевиче и об арфе, игравшей без арфиста
А А А
А А А
Далеко-далеко за синим морем, за огненной бездной, в пустых местах, среди приятных лугов, стоял высокий город, и в этом городе правил Царь Умная Голова1 со своей Царицей. Там они прожили долго, и, к великому удовольствию их, родилась у них дочь, прекраснейшая царевна, которую назвали Неоценой, а на другой год родилась у них другая дочь, такая же прелестная, и назвали ее царевной Безценой. . От радости царь Умная Голова веселил и веселил сердце свое, и пировал, и ел, и пил всласть. Он дал своим воеводам триста три ведра меда, чтобы они поджарили его, и велел им три дня угощать пивом все свое царство.
Кто хотел, тот мог пить, и ему была отмерена добрая мера.
Теперь, когда кончились все пиршества и пиршества, царь Умная Голова стал тревожиться мыслью, как накормить, накормить и воспитать любимых дочерей своих и привести их под золотой венец. Велики были заботы царя о дочерях. Их кормили только золотыми ложками, укладывали спать на гагачьих пуховых постелях, накрывали соболиными покрывалами, и три няньки по очереди отгоняли мух, когда царевны укладывали их спать. Царь Умная Голова повелел им следить за дочерьми его и следить, чтобы милое солнце никогда не заглядывало в их комнату своими яркими лучами, чтобы никогда не падала на них холодная роса и чтобы не смел на них дуть прогуливающий ветер. А для защиты и охраны дочерей своих царь поставил при них семьдесят семь нянек и семьдесят семь опекунов — один мудрый человек посоветовал ему это сделать.
Так жили и процветали царь Умная Голова со своей Царицей и двумя дочерьми. Не знаю, сколько лет прошло, и Царевны стали взрослеть, полнеть и становиться красивыми. Женихи уже стали появляться при царском дворе, но царь Умная Голова не очень спешил выдавать своих дочерей замуж.
Он сообразил, что жениха сужденного не миновать даже на быстрой лошади, а жениха, которому не суждено, не удержать тройными железными цепями, и пока он так думал и обдумывал дело, вдруг услышал большой шум и суматоха.
По его двору кто-то бегал туда-сюда. Медсестры на улице плакали, сиделки в помещении выли, а охранники орали изо всех сил. Царь Умная Голова тотчас выскочила и спросила: «Что случилось?» Тогда семьдесят семь служителей мужского пола и семьдесят семь служителей женского пола пали перед ним на колени. «Мы виновны, — кричали они. «посмотри сейчас! царевны Неоценая и Безценая унесены вихрем!»
Произошла странная вещь. Царевны ушли прогуляться в царский сад, чтобы сорвать несколько душистых горошин, сорвать один-два красных мака и полакомиться несколькими спелыми зернышками. Вдруг над ними поднялась черная туча (откуда она взялась, никто не знал), дунула прямо в глаза няням и опекунам, и, пока они очнулись и начали тереть глаза, все следы Царевны исчезли. , нечего было видеть глазу и слышать уху.
Царь Умная Голова регулярно вспыхивала яростью. «Всех вас предам на злую смерть!» сказал он. «Ты погибнешь жалкой смертью в темницах; Я прикажу им стрелять в вас горохом по воротам. Какая! семьдесят семьдесят вас нянек и семьдесят семьдесят вас опекунов не могли присмотреть за двумя царевнами!»
И нынче царь Умная Голова была в тяжкой беде и скорби; он не ел, не пил и не спал; все было ему в горе и в тягость; банкетов при его дворе не было, и звуков скрипки и шаума там больше не было слышно. Только грустная скорбь сидела рядом с ним и пела свою скорбную панихиду, как карканье вороны злого предзнаменования.
Но время проходит, а вместе с ним и печаль. Жизнь человека подобна пестрому гобелену, переплетенному темными цветами и яркими. Время шло вперед, и вот у царя родился еще один ребенок, но уже не царевна, а царевич. Царь Умная Голова очень обрадовался; сына своего он назвал Иваном, а подле себя поставил старцев-кормилиц, воспитателей, мудрых учителей и доблестных воевод.
И Иван-царевич стал расти и расти, как набухает и набухает пшеничная мука, когда в нее хорошие закваски положить. Он рос не по дням, а по часам, и какой дивной красоты, какой статной была у него фигура! Одно только тяготило сердце царя Умной Головы: хорош и прекрасен был Иван-царевич, но не было в нем ничего ни богатырской доблести, ни рыцарского умения. Он не отрывал голов своим товарищам, не ломал им рук и ног; он не любил играть ни копьями из булатной стали, ни мечами из закаленного металла; он не собирал своих сильных отрядов и не вел переговоров со своими воеводами.
Добр и красив был Иван-царевич; он поражал всех людей своим умом и мудростью, и его единственным удовольствием была игра на арфе, которая не нуждалась в арфистах. А Иван-царевич играл так, что все люди, слушая, забывали обо всем. В тот момент, когда он коснулся пальцами струн, они запели и заиграли таким дивным голосом, что самые немые плакали от сочувствия, а самые безногие плясали от радости. Прекрасные песни были, но царской казны не пополнили, не защитили царство, не поразили злого врага.
И однажды царь Умная Голова велел привести к нему Ивана-царевича, и так он сказал ему: «Сын мой любимый, хорош ты и прекрасен, и я доволен тобою. Меня только одно огорчает. Я не вижу в тебе ни доблести воина, ни мастерства чемпиона. Ты не любишь лязг стальных копий, и закаленный клинок не имеет для тебя очарования. Посмотри сейчас! Я старею, а у нас свирепые враги.
Придут они к нам, сделают наше царство добычей войны, перебьют наших бояр и воевод, а меня и мою царицу возьмут в плен, ибо ты не можешь защитить нас». Выслушал Иван-царевич слова царя Умной Головы и так ответил: «Дорогой царь-государь и батюшка! Не силой, а хитростью берутся города, не дубиной, а хитростью одолею врага. Испытай мою боевую силу, испытай мою юношескую доблесть. Посмотри сейчас! Рассказывают мне, что были у меня две сестры-царевны, и что прогульщикский вихрь унес их, и молва о них исчезла, как снегом засыпанная. Созови ныне всех своих князей, своих героев, своих стойких воевод и прикажи им сослужить тебе службу, чтобы разыскать моих сестер, царевн.
Пусть они принесут свои булатные клинки, свои железные копья, свои пылающие дротики и свою бесчисленную армию; а если кто-нибудь из них сослужит тебе сию службу, то отдай ему мое царство и скажи мне быть ему, как поваром, лизать ему горшки и как дураку забавлять его. Но если они не могут оказать тебе этой услуги, то я окажу ее тебе, и тогда ты увидишь, что моя мудрость и мой ум острее булатного клинка и крепче стального копья».
И слова Царевича понравились Царю. Созвал он бояр своих, воевод своих, богатырей своих сильных и могучих, и сказал им: «Есть ли кто из вас, бояре мои, воеводы, богатыри крепкие и могучие, герой, чтобы пойти искать моих дочерей? Если так, то я дам ему выбрать, какую из моих дочерей он сделает своей любовью, и с нею он получит половину моего царства». Бояре, воеводы и богатыри смотрели друг на друга и прятались один за другим, но ни один из них не смел говорить.
Тогда Иван-царевич низко поклонился отцу и сказал: «Дорогой отец-Государь! если никто не возьмется оказать тебе эту ничтожную услугу, благослови меня на мое путешествие.
Я пойду, я поищу своих сестер, и мне не нужно никакого королевского дара от тебя, чтобы сделать это». «Хорошо!» ответила царь Умная Голова; «Мое благословение иди с тобой. Возьми также из моих сокровищ серебро, и золото, и драгоценные камни, и если тебе нужны воины, возьми также сто тысяч коней и сто тысяч пеших».
И ответил Иван-царевич: «Мне не нужно ни серебра, ни золота, ни коня, ни пешки, ни коня богатыря, ни меча его и копья его. Я возьму с собой свою благозвучную арфу, которая играет сама по себе, и больше ничего. А ты, мой Государь Царь, жди меня эти три года, и если я не приду опять в четвертом году, то избери меня преемником мне». Тогда Иван-царевич получил от отца благословение и письменно, и устно, поручил себя Богу, взял арфу под мышку и прямо пошел своей дорогой, куда глаза его вели. Куда ему было идти, чтобы найти своих сестер? Он шел и шел близко и далеко, высоко и низко. Рассказ о его отъезде скоро рассказывается, но дело, которое он совершил, не скоро совершается.
Иван-царевич шел прямо вперед, шел, шел, шел, а на гуслях песни играл; всякий раз, когда наступало утро, он снова вставал и шел своей дорогой; когда наступила ночь, он уложил его на шелковистой траве под огромной крышей небесного купола, усыпанного звездами. И вот, наконец, он пришел в дремучий лес. Иван-царевич услыхал в этом дремучем лесу большой треск, как будто его кто-то громил, такой грохот и грохот был в этом лесу. «Что это?» подумал Иван-царевич; «Человек должен умереть один раз, хотя никто не может умереть дважды». И его глаза наполнились ужасом, потому что он увидел двух сражающихся лесных демонов.
Один бил другого вырванным с корнем дубом, а другой бил в товарища сосной саженей в пять, и бились они вдвоем изо всей своей дьявольской силы. Подошел к ним Иван-царевич с гуслями и заиграл. Демоны остановились, заплясали какой-то дьявольский танец и задрали [42] каблуками6 с такой силой, что зазвенел сам велкин. Они плясали, плясали, плясали с ног и катались по земле, а Иван-царевич стал с ними говорить.
«Ну же! из-за чего вы ссоритесь? сказал он. «Вы, дети мои, обычные лесные демоны, и все же вы выставляете себя дураками, как если бы вы были простыми людьми».
Тогда один из лесных демонов сказал ему: «Почему бы нам не сражаться? Услышьте и рассудите между нами! Мы шли своим путем и кое-что нашли. Я сказал: «Это мое; а он сказал: «Это мое — мы пытались разделить и не могли поделить». — «И что же это ты нашел?» — спросил Иван-царевич. — Вот что это было: хлебно-сольная скатерть, самоходные сапоги и невидимая шапочка. Ты хочешь есть и пить? Тогда расстели скатерть, и двенадцать юношей и двенадцать служанок принесут тебе меда для питья и сладостей, сколько ты пожелаешь! А ежели кто пойдет тем путем, стоит тебе только надеть самоходные сапоги, и ты можешь пройти семь верст одним шагом; нет, ты можешь идти даже быстрее четырнадцати верст одним шагом, так что ни одна птица не может лететь с тобой на одном уровне и никакой ветер не может настигнуть тебя. Но если тебе грозит какая-нибудь неизбежная беда, стоит тебе надеть свою маленькую невидимую шапочку, и ты исчезнешь так совершенно, что даже собаки не смогут учуять твоего местонахождения».
— «Что за ссора! Согласитесь ли вы с тем, что я скажу, если я разделю то, что вы нашли?» Лесные черти согласились, а Иван-царевич сказал: «Смотри! Бегите к той дорожке, и кто из вас дойдет до нее, тому и скатерть, и сапоги, и шапка». — закричали лесные демоны. — Это здравый смысл! Ты держишь сокровища, а мы побежим. Так они унеслись во весь опор, пока не стали видны только их пятки, и они исчезли в лесу. Но Иван-царевич их не дождался, надел сапоги на ноги, шапку на голову, скатертьку под мышку и, как говорится, спрятался. Лесные черти прибежали назад, но не могли найти места, где стоял Цесаревич; но Иван-царевич, шагая большими шагами, вышел из леса и увидал, что лесные черти бегают вокруг него и за ним и пытаются вынюхать его, но ничего не находят и начинают ломать руки.
Иван-царевич отправился в путь; он шел и шел, он шел и шел, и он вышел на открытые равнины. Перед ним лежали три дороги, а на перекрестке стояла жалкая избушка, вертевшаяся на курьих ножках. И сказал ей Иван-царевич: «Избушка! избушка! Повернись спиной к лесу, а лицом ко мне!» Вот Иван-царевич вошел в избу, а там в избе сидит Баба-Яга Костонога.
«Фу! тьфу! тьфу!» — сказала Баба-Яга, — до сего дня русская душа была зрелищем, неведомым моим глазам, и звуком, неведомым моим ушам, а теперь русская душа явилась пред глазами моими! Зачем ты пришел, добрый юноша?» — «Ах ты, бессмысленная бабушка!» — сказал ей Иван-царевич, — ты меня сначала хорошенько накорми, а уж потом начинай расспрашивать. Баба-Яга вскочила в мгновение ока, натопила свою печурку, накормила Ивана-царевича и стала его спрашивать: «Куда ты идешь, добрый юноша, и куда твой путь лежит?» — «Иду». — сказал Иван-царевич, — искать моих сестер, царевну Неоценую и царевну Безценую. А теперь, милая бабуля, скажи мне, если знаешь, куда мне идти и где их найти?» — «Я знаю, где живет царевна Неоценная!» сказала Баба-Яга; «к ней надо идти средней дорогой, но она живет в белокаменном дворце своего старого мужа Лесного Чудовища. Дорога туда трудна, далеко тебе идти; и если ты туда доберешься, тебе будет мало, потому что Лесное Чудовище сожрет тебя.
— «Ну, бабулька, может, и задушит.
Русский человек — костлявый кусок, и бог не отдаст его на съедение таким свиньям! Прощальный привет! и спасибо за хлеб-соль!» И пошел от нее Иван-царевич, и смотри! — там, прямо за равниной, белел и ослеплял каменный дворец Лесного Чудовища. Иван подошел к ней и увидел калитку, а на калитке сидел какой-то чертенок и говорит: «Входа нет!» — «Открой, батенька!» — ответил Иван-царевич. — А я тебе водки дам!
Чертенок водку взял, а калитку при всем этом не открыл. Тогда Иван-царевич обошел дворец и решил перелезть через стену. Он карабкался взад-вперед и так и не заметил западни, в которую попал, ибо по верху стен повсюду были раскинуты провода, и как только Иван-царевич коснулся одной из этих проводов ногой, все колокола со звоном упали. . Глянул Иван-царевич, а на балкон выбежала сестра его, царевна Неоценая, и говорит: «Это ты ли пришел, любимый брат мой, Иван-царевич?»
И брат с сестрой обнялись и поцеловались. «Где мне спрятать тебя от Лесного Чудовища?» — сказала царевна Неоценая, — потому что я верю, что он сейчас будет здесь.
— Да где же, а то я не иголка. Брат и сестра еще разговаривали, как вдруг послышался глухой рев бури и вихря, весь дворец вздрогнул, и явилось Чудовище Лесное; а Иван-царевич надел свою шапочку-невидимку и стал невидим. И сказало Лесное Чудовище: «Где же твой гость, перелезший через стену?» — «У меня здесь вовсе нет гостя, — отвечала царевна Неоценая, — а, может быть, воробьи летали над ним и прилипли к нему с их крылья!» — «Правильно воробьи! Мне кажется, здесь пахнет русской душой!» — «О чем ты мечтаешь? Вы бегаете по белому свету и только души смущаете, а теперь бы и другие души смущать!» — «Не сердитесь, царевна Неоценая, я не причиняю вреда вашему счастью, только есть мне теперь хочется есть». , а я хотел бы съесть это неизвестное, — сказал Лесной Чудовище.
Иван-царевич, однако, снял шапку-невидимку, поклонился Лесному чудовищу и сказал: «Зачем ты хочешь меня съесть? Разве ты не видишь, какой я худой и костлявый! Лучше позволь мне угостить тебя таким завтраком, каким ты не ел со дня своего рождения, только смотри, чтобы язык не проглотил и все такое!» Тогда Иван-царевич разостлал свою хлебно-сольную скатерть, явились двенадцать отроков и двенадцать девиц и стали угощать Лесного Чудовища всем, чем он мог съесть.
Лесное чудовище ело, ело и ело, потом пило, а потом снова ело, пока не смого сдвинуться с места; он заснул на том самом месте, где сидел.
«А теперь прощай, моя любимая сестра!» сказал Иван-царевич; — А скажи мне, не знаешь ли ты места, где живет сестра наша, царевна Безценая? «ты должен идти к ней по великому морскому Океану, там она обитает в самом водовороте океана со своим старым мужем Морским Чудовищем; но путь туда труден. Далеко, очень далеко ты должен плыть, и если ты туда доберешься, то это мало тебя заденет, потому что он тебя сожрет!» — «Ну, — сказал Иван-царевич, — он меня, может быть, и погрызет, но он найдет меня твердым». кусок проглотить. Прощай, сестра!»
И пошел Иван-царевич вперед, и пришел он к великому морю Океану. У берега стояла лодка, на которой русские рыбачат; ванты и снасти были из липового лыка, паруса из тонких ворсовых матов, а сама лодка была не гвоздями сварена, а накрепко обшита берестой. На этом корабле моряки готовились к выходу в море, к острову Каменной соли.
«Ты не возьмешь меня с собой?» сказал Иван-царевич; «Я ничего не буду платить вам за проезд, но я буду рассказывать вам сказки так, что вы никогда не заметите, как далеко это путешествие». Корабельщики согласились, и они поплыли по великому морскому Океану, они проплыли мимо острова Каменной соли; Иван-царевич рассказывал им сказки, а они плыли и плыли. Вдруг, откуда они не знали, налетела буря, загремел гром, и корабль затрясло. «Увы!» — завопили корабельные люди. — К несчастью для себя, мы слушали этого прекрасного оратора, никогда больше мы не увидим наши родные маленькие дома, мы погрузимся в водовороты Океана! Ничего не поделаешь, надо отдать должное Морскому Чудовищу; бросим жребий, он падет на виновных!»
Бросили жребий, и выпал он на Ивана-царевича. — Ничего не поделаешь, братья! — сказал Иван-царевич. «Благодарю вас за хлеб и соль; прощай и не думай обо мне плохо в будущем!» Тогда он взял с собой свои походные сапоги, свою хлебно-сольную скатерть, свою шапочку-невидимку и свою арфу, которая играла сама по себе, и они подняли доброго юношу и качнули его прямо в водовороты Океана.
Море успокоилось, ладья помчалась, и Иван-царевич пошел, как ключ ко дну, И встал во весь рост в чертогах Морского Чудовища, в дивных, цветущих чертогах океана!
Морское чудовище сидело на своем троне с царевной Безценой рядом с ним, и Морское чудовище говорило: «Давно я свежего мяса не ел, и вот! он попадает прямо в мои руки! Добро пожаловать друг! Иди сюда, и дай мне посмотреть, с какого конца тебя я могу начать! Тогда Иван-царевич стал говорить, что он брат царевны Безценой, и что среди хороших людей один не так дурно себя ведет, чтобы другого съесть.
«Это уже слишком!» завопил Морской монстр; «Он приходит, чтобы навязывать свои правила и предписания домам других людей!» Видел Иван-царевич, что дела идут худо, и достал он свою арфу, которая сама заиграла, а когда он заиграл жалобную арию, Морское чудовище начало корчить рожи, потом вздохнуло, как кузнечные мехи, и плакал и стонал так, как будто он проглотил иголку; а потом, когда Иван-царевич заиграл, «пусть веселые чурочки вокруг столика!» отчего же тогда в самом деле сами залы подбоченились и падали в пляс, а Морское Чудовище не могло вдоволь попрыгать, а только топало ногами, щелкало пальцами, вращало глазами и корчило такие лица, что все рыбы слетались посмотреть и чуть не умерли от смеха.
Морское Чудовище полностью наслаждалось собой.
«Ну!» — сказал он. — Было бы грехом съесть такого юношу. Остановись здесь, останься с нами, садись и будь нашим гостем, не так ли? Здесь много селедки, щуки, леща и окуня! Иди, садись за стол, ешь, пей и веселись, милый мой гость! И сели Иван-царевич, и царевна Безценая, и Морское чудовище, и ели, и пили, и веселились. Кит танцевал перед ними немецкий танец, селедки пели хором, карпы играли на разных инструментах. После обеда Морское чудовище легло спать, а царевна Безценая сказала: «Брат мой милый, я рада тебя видеть, милый гость; пока хорошо, но это не будет длиться вечно. Когда он проснется, Морское Чудовище съест тебя, если злой нрав возьмет его». — «Скажи мне, милая сестрица, — сказал Иван-царевич, — как мне спасти сестру нашу Неоценую от Лесного Чудища, а тебя от Чудовища Море?» — «Если хочешь, можешь попытать счастья, но, я думаю, тебе это покажется щекотливым делом.
За великим морем Океаном здесь лежит великое царство, и правит там не царь, а царица, называемая Царь-девица.
Если ты проберешься туда и попадешь в ее огороженный сад, то Царь-девица станет твоей супругой, и она одна может освободить нас и вернуть к отцу и матери. Но беда в том, что у нее строгая стража, которая никому не позволит перейти берег, стража, вся ощетинившаяся ружьями и копьями, и к каждой копье прикреплена голова, а все эти бедные головушки — головы. юношей, пришедших свататься к Царь-девице.
Были цари, царевичи, цари, царевичи, могучие сильные воины, и приходили с войсками, и плыли с кораблями, и ничего не могли сделать; все они были насажены на копья». «Смотрите!» — сказал Иван-царевич, — чего бояться? Ужасны угрозы Неба и многообразна милость Божия. Скажи мне, а как мне попасть в царство Царь-девицы?» — «А разумно ли пробираться туда? Тем не менее я дам тебе моего любимого осетра; сядь на него и иди своей дорогой, а мой быстрый бегун, длинноносая стерлядь, поплывет пред тобою, чтобы указать дорогу». Брат с сестрой тогда простились, Иван-царевич посадил его на осетра и умчался, а стерлядь поехала впереди дорогу указывать.
С крабами набрались, И Ивану-царевичу усами салютовали, И в барабаны ножницами били, И рыбок прогнали. Но море — это не то же самое, что суша.
Не было ни пеньки, ни терновника, чтобы держаться, путь был скользок, скользок, как жир. Иван-царевич поскользнулся и поскользнулся. Потом надел он свою шапочку-невидимку и увидал, что стражники Царь-девицы широко раскрывают глаза и смотрят вдаль, и ничего не видят, что делается под их носом, и все точат свои мечи и точат свои копья. . А Иван-царевич подошел к берегу, осетр благополучно поставил его на пристань, поклонился и опять в воду прыгнул; но Иван-царевич прошел мимо стражи, не преклонив колена, и вошел в огороженный сад, как будто он был там хозяином; он ходил, он ходил по нему, он развлекался и ел там сочные и прозрачные яблоки.
И вот! цесаревич медлил и медлил там. И он увидел двадцать белых голубей, летящих к пруду. Они опустились на землю и стали двадцатью девами, прекрасными, как звезды небесные, и такими же прекрасными, как кровь и молоко.
Между ними шла Царь-девица, как павлин, и говорила: «Любезные друзья мои, жарко; вы видите, как солнце горит, как печь. Давайте купаться! Злой глаз нас здесь не увидит. На берегу стоит такая сильная охрана, что мимо них и муха не пройдет». Вот смотри, какая большая муха пролетела над ними, — сказал Иван-царевич, снял шапочку-невидимку и низко поклонился Царь-девице. Царь-девица и ее товарищи, как девицам водится, и визжали, и стонали, и думали бежать, и не бежали, делали вид, что не хотят смотреть, и все-таки смотрели, и моргали, и моргали глазами. — Царь-девица, а вы, милые девицы, — сказал Иван-царевич, — чего вы меня боитесь? Я не медведь, я не укушу тебя, я не возьму ничьего сердца против ее воли; но если моя сужденная невеста здесь, то я ей сужденный жених».
Тогда Царь-девица повернулась, как красный мак, подала белую руку Ивану-царевичу и сказала: «Здравствуй, добрый юноша! Царь ли ты или царевич, царь или королевич, не знаю; но если ты пришел сюда как любезный гость, тебя примут, как подобает дорогому другу.
Ко мне приходило много свирепых женихов, которые силой взяли бы мое девственное сердце, о чем не слыхали от начала мира. Войди в мои белокаменные чертоги и в мои хрустальные покои!»
Услышал весь народ, что царевна их, Царь-девица, нашла себе жениха по сердцу своему, и пришли толпами и молодые и старые, и кричали, и радовались изо всех сил. И повелела Царь-девица открыть им царский погреб и дать им бить в барабаны и на гитары и играть на скрипках; а на следующий день они играли на веселом пиру и свадебном пиру. И были пиры три дня и веселья три недели. И после этого Иван-царевич заговорил с супругой об освобождении своих сестер, одну от Чудовища Лесного, а другую от Чудовища Морского. «Мой любимый супруг, Иван-царевич, — отвечала она, — чего бы я только не сделала для тебя! Пошли-ка мне моего ежа-законника и моего воробья-писца, и пусть пошлют указы к Чудовищу лесному и Чудовищу морскому, велев им выдать сестер Ивана-царевича, или я возьму их под стражу. и предать их жестокой смерти».